Дорога затмения - Челси Куинн Ярбро Страница 50

Сайто Масаги был глубоко оскорблен.

— Разве я мог не исполнить веление господина? Он отказал мне в праве сражаться, и я подчинился ему! Я принял бесчестье, но господин отказал мне и в малом, он не позволил мне покончить с собой.

— Как?! — вскричал Сен-Жермен, потрясенный этим бесхитростным заявлением.

Масаги принял восклицание за вопрос и показал, как он бы это проделал, проведя ребром свободной руки поперек живота. Сен-Жермен, внутренне передернувшись, понял, что несчастный намеревался выпотрошить себя.

— Генерал сказал, что я нужен ему. Что я должен по-прежнему охранять крепостные ворота. Я попытался объяснить, что это уже невозможно, но он ведь не самурай. Прежний мой господин, приказавший мне верно служить военачальнику Мону Чи-Шингу, был более милосерден. Он не настаивал бы на том, чтобы я пережил свой позор.

Масаги смолк, глубоко вздохнул, и через пару мгновений его перекошенное отчаянием лицо сделалось абсолютно бесстрастным. Он выдернул из-за пояса ножны и вложил в них свой изогнутый меч.

— Моя катана, — сказал он, держа оружие на вытянутых руках, — была изготовлена моим прадедом, усмирившим пиратов. Мой дед ходил с ней в сражения. И мой отец. Все они были истинными самураями, каким был и я. — Островитянин потупился. — Честь всего моего рода опирается на этот клинок. Он никогда не был и, надеюсь, не будет запятнан… — Слова его стали невнятны и стихли: спазм в горле не давал ему говорить.

Сен-Жермен ощутил удушающую тоску, исходящую от стоящего перед ним человека.

— Это прекрасный меч, — сказал он, чтобы нарушить молчание.

Масаги склонил голову.

— Достойный настоящего самурая, — пробормотал он. — Прими же его! Прими! Ты бился со мной, ты превзошел меня в битве! Он твой по праву! Возьми его у меня!

Малый близок к истерике, понял вдруг Сен-Жермен. Не надо сейчас ему противоречить. Он коротко поклонился и принял клинок, испытывая мучительную неловкость.

Масаги по-детски всхлипнул и заговорил быстро, взахлеб:

— Протирай лезвие маслом, но никогда не берись за него. Там есть надписи. Вели добавить к ним свое имя. Ты должен был покончить со мной. — Он резко повернулся и побежал по длинному, терявшемуся во мгле коридору.

Сен-Жермен посмотрел на катану. Деревянные, изукрашенные замысловатой резьбой ножны слегка поблескивали в свете настенной коптилки. Он попытался окликнуть Масаги, но тот был уже далеко и вскоре совсем исчез.

* * *

Рядовой отчет пограничного пункта Фа-Дьо, стоящего на дороге Го-Чан.

День падения восьмого небесного Короля, год Быка шестьдесят пятого цикла.

Сегодня наш пункт миновали всего восемь путников. Первыми были местные пастухи. Отец и два сына — на яках. Они тут уже примелькались. Их связывают дела с ткачами Цум-Хо, о том говорят и другие отчеты. Все трое родом из Тю-Бо-Тье. Возвратиться пообещали, как обычно, дней через пять.

После полудня границу пересекли два буддийских монаха. Настоятель дальнего горного монастыря известил нас о том, что он ждет их, еще две недели назад. Копию извещения прилагаем к отчету. Монахи бежали из Шиа-Ю (это где-то на севере) и повидали в пути всякое, а главное, сообщили, что набеги кочевников участились и что их гораздо больше, чем все мы здесь полагаем.

За два часа до заката хорошо известный нам проводник Тцоа Лим провел через пункт небольшой караван гималайских пони с двумя инородцами. У них странные имена — Ши Же-Мэн и Ро-Гер. Первый — алхимик, второй — его слуга и помощник. Тцоа Лим сказал, что проводит их до ламаистского монастыря Желтых Одежд и в течение месяца вернется назад, если, конечно, не будет больших снегопадов, а они, наверное, все-таки будут: все приметы о том говорят.

Послано с нарочным через час после заката командиром поста Джай Ди, что заверяется его личной печатью.