Вам меня не испугать - Дженнифер МакМэхон Страница 34

– Да, ты можешь, – сказала Тара. – Ты такая же, как я. Я с самого начала знала это.

Реджи взяла лезвие и закатала штанину своих джинсов. Ее рука дрожала, когда она поднесла бритву к обнаженной коже. Почему она вообще считает такое возможным? Пытается произвести впечатление на Тару? Провести этот тошнотворный ритуал кровной связи, чтобы Тара считала ее равной себе?

Нет, решила Реджи, дело не в Таре. Она сама боится что-то сделать и хочет доказать себе, что все равно может это сделать. И, черт побери, если она смогла выжить после того, как пес откусил ей ухо, это будет проще простого.

– Ты знаешь, что хочешь этого, – продолжала Тара. – Только один порез, и все. Обещаю, тогда ты увидишь, как все остальное куда-то отступит. – Она пристально смотрела на бритву в руке Реджи. – Верь мне.

Реджи быстро сделала разрез, проведя бритвой сверху вниз. Когда лезвие впилось ей в кожу, она испытала яркую вспышку боли, сопровождаемую потрясающим, ни на что не похожим удовольствием.

– Вот так, – сказала Тара. Ее глаза казались неправдоподобно большими. – Не слишком глубоко.

Реджи отвела бритву в сторону и посмотрела, как из пореза сочится кровь, смешиваясь с кровью Тары. Сначала Реджи как будто смотрела фильм о какой-то другой девочке с бритвенным лезвием в руке. Но боль привела ее в чувство, и Реджи ощутила себя связанной со своим телом совершенно новым образом. Она была Реджи Дюфрен, тринадцатилетней девочкой. И впервые, насколько она могла припомнить, она управляла чем-то большим… и опасным.

– Приятное ощущение, да? – спросила Тара.

– М-м-м, – пробормотала Реджи и закрыла глаза, сосредоточившись на боли, сливаясь с ней. Тара была права: на несколько драгоценных секунд все остальное куда-то отступило.

* * *

Чарли стоял на коленях на лужайке перед домом и возился с леской садового триммера.

– Привет, незнакомец, – сказала Тара, почти вплотную приблизившись к нему. Убрав бритву, Тара и Реджи покинули гараж, пребывая в странной эйфории: мир внезапно стал ярче, и все казалось возможным. Идя к дому Чарли, они время от времени переглядывались и обменивались торжествующими улыбками и ощущением общей тайны.

Чарли проворчал нечто похожее на приветствие и едва удостоил Тару взглядом, а потом вернулся к триммеру, который он заряжал мотком ярко-красной нейлоновой лески.

– Жаркий денек, а? – сказала Тара.

Чарли продолжал наматывать леску. Его белая футболка с зелеными травяными пятнами промокла от пота. От него несло бензином.

– У тебя есть кока-кола или что-нибудь такое?

Чарли закончил работу, прикрепил катушку и встал, вытерев руки о засаленные рабочие шорты.

– Пошли в дом, – сказал он. Подруги последовали за ним через лужайку.

– Вот гадство, – проворчал он, когда дернул за ручку и обнаружил, что дверь заперта. – Должно быть, отец запер ее, когда уходил. В последнее время он делает такие вещи на автопилоте.

Чарли ухватился за резную деревянную табличку с номером дома, висевшую справа от двери и повернул ее против часовой стрелки. Потом достал ключ из маленькой потайной ниши за табличкой и отпер дверь.

Небольшой дом в фермерском стиле был тесным и темным, пыльные шторы задернуты. Реджи была уверена, что чует запах сигарет, которые курила миссис Бэрр. Казалось, хозяйка вот-вот выйдет из кухни со своим последним мармеладным шедевром в руках.

Тара брала и рассматривала безделушки и фотографии, расставленные на пыльных полках, пока Чарли ходил за кока-колой.

– Значит, твой отец на работе? – крикнула Тара, вытирая руки о джинсы.

– Вообще-то, у него сегодня выходной, но ему позвонили с работы. – Чарли передал девчонкам холодные банки кока-колы и тяжело опустился на диван с виниловой обивкой. – Вы уже слышали? Убийца оставил еще одну руку.

– Что? – Тара так разволновалась, что пролила шипучий напиток на рубашку. – Когда?

– Всего лишь два часа назад. – Чарли смотрел, как Тара поднимает сухой нижний край рубашки и промокает влажное пятно над грудью. Он видел ее голый живот и кусочек черного лифчика. Казалось, Чарли затаил дыхание.

– Он набирает обороты, – возбужденно сказала Тара. – Кажется, в последний раз… прошло чуть больше недели между убийством Андреа Макферлин и находкой руки Кэндис Жаке? Сейчас прошло лишь три дня.

Чарли кивнул.

– Знаете, отец сказал мне… Он сказал, что, по его мнению, этот парень только начинает разворачиваться. Теперь у него появился настоящий вкус к этому делу. Это как наркотик. Он не может остановиться.

Реджи невольно поежилась.

– У полиции есть представление, чья это рука?

– Не знаю, – ответил Чарли и отпил большой глоток колы.

Тара полезла в карман джинсов и что-то нащупала, – может быть, кукольную туфельку.

– Твой отец говорил что-нибудь еще о расследовании? Есть ли подозреваемые? Есть ли связь между убитыми женщинами? Они вообще уверены, что убийца – это мужчина? – Тара выпаливала вопросы один за другим. – Может быть, это женщина, или супружеская пара, или какой-то сатанинский культ?

Она наклонилась к Чарли, ожидая ответа, но тот покачал головой.

– Отец мне ничего не рассказывал. Только про привычку к убийству как к наркотику, когда уходил сегодня на работу. Сказать по правде, я немного беспокоюсь за него. – Чарли поставил банку и стал дергать выбившуюся нитку на шортах. – Он почти ничего не ест и мало спит. Когда он дома, запирается в своем кабинете. Наверное, я должен быть благодарен, что он отстал от меня, но как-то странно, что он стал вроде «Невидимого папаши» ^[16]. Иногда я просыпаюсь посреди ночи, а его нет: уехал на работу в два часа ночи. Он стал похож на поганого зомби.

Реджи посмотрела на полки, где стояли школьные фотографии Чарли и моментальные снимки семейных отпусков. У Чарли были глаза матери и ее нос. Она была худощавой женщиной с большими карими глазами, светлыми волосами и белозубой улыбкой. Еще там были фотографии Стю Бэра в полицейской форме и более ранние, когда он служил в армии. Он был медиком во Вьетнаме. По предположению Реджи, тогда он весил на пятьдесят фунтов меньше, чем сейчас. Среди других фотографий был моментальный снимок Стю с группой других людей в мундирах, стоявших перед полевым госпиталем: они держали оловянные кружки и поднимали их в воздух, словно провозглашая тост. Лица под касками выглядели усталыми и изможденными, и все они носили тяжелые бронежилеты, обвешанные всевозможным снаряжением. За что они поднимали тост? Реджи оставалось лишь гадать. За то, чтобы поскорее убраться из Вьетнама? Они пили за свою будущую жизнь, подумала Реджи, разглядывая другие фотографии, – жена, сын, маленький зеленый дом, новый чин в полиции.