Последние дни Нового Парижа - Чайна Мьевилль Страница 31

В центре просторного помещения священники стоят кругом возле какой-то колышущейся туши под брезентом. Они скованы цепями и связаны проводами, образуя этакий человеческий забор. Они неистово молятся, щелкая четками.

Под брезентом бушует что-то огромное. Оно воет, оно дергается.

Прямо под распятием Тибо видит Алеша собственной персоной, и тот его тоже видит. Священник вскидывает руку в судорожном жесте, подразумевающем убийство.

Мужчина в униформе делает шаг вперед, подняв пистолет. У него почти мальчишеское лицо под темными зализанными от пота волосами, его рот кривится в щербатой ухмылке. Йозеф Менгеле. Он прицеливается в непрошеных гостей, как и все его подручные-гестаповцы.

Сэм щелкает колдовской камерой, и поток силы разрывает одного противника напополам. Тибо вскидывает собственную винтовку, напрягает сюрреалистическое чутье, как только может, и когда он стреляет, стая кувшинов с совиными головами возникает из пустоты и набрасывается на гестаповцев.

Изысканный труп бежит на немцев. Солдаты стреляют. От их пуль никакого толку. Кто-то выкрикивает ругательство. Маниф достигает их. Он бьет молотками, ломая нацистам руки, кости и оружие, пока они кричат и стреляют в него снова.

– Уничтожь Алеша! – кричит Сэм. – И Менгеле! – Она кидается в укрытие. Изысканный труп теперь бросается на священников. – Отзови его, быстро! Натрави на этого гребаного доктора!

Тибо кричит на манифа, но тот разъярился всерьез. Партизан напряженно щурится, посылая существу безмолвный приказ, но если изысканный труп его и слышит, то игнорирует. Он достигает круга молящихся.

Прыгает с разбега и, напрягая ноги, приземляется на одного из священников, давит его всем весом.

Тот падает, умирает. Цепи, сковывающие его с собратьями, рвутся.

Один за другим они начинают кричать. Они таращатся на мертвого товарища. Раздается звук рвущейся ткани.

– Погоди, – кричит Сэм. – Он разорвал круг! Эти машины…

– Что вы натворили?! – вопит кто-то по-французски.

Из-под брезента с рычанием вырывается снаряд. Линия огня пробивает дыру в стене.

Наступает тишина. В прорехе появляются пальцы. Стискивают ткань. Что-то издает жуткий рев.

Священники стягивают опутывающие их провода, спешат убраться прочь. Алеш кричит, распластавшись на стене, а Менгеле убегает. Существо под брезентом начинает рвать ткань. С воплем, от которого стены покрываются трещинами, чудовище являет себя взглядам, рождается на свет.

План «Рот».

Гусеничные ленты скрежещут по полу. Разорванная промасленная ткань падает, открывая танк. Panzer III, покрытый следами былых сражений, катится вперед по бетону. Из передней части шасси, прямо перед орудийной башней, торчит человеческое, великанское туловище.

План «Рот».

Он огромен. На голове у него большой немецкий шлем. Кожа белая и на вид холодная, как будто изъеденная червями изнутри. Из его глаз струится тьма, рот полон острых зубов. На громадных руках бугрятся мышцы.

Это демон, кентавр из танка и гигантского человекоподобного существа. Он изукрашен немецкими флагами.

– Они сотворили собственного демона! – кричит Сэм и – до чего нелепо! – вскинув камеру, бежит прямиком на План «Рот». Ее лицо выражает чистейшую ненависть. – Они его построили…

Сделали по приказу немецкого командования, воспользовавшись биологическими исследованиями Менгеле и токсичной верой Алеша, из сломленных тел уроженцев Ада, энергии казненных манифов и собственных смертоносных технологий. Чтобы он стал верным демоном, воплощением нацистского триумфа. Живым символом поражения Франции.

Но их защита оказалась ненадежной. Круга из молитвы больше нет, и План «Рот» неистовствует.

Он хватает двух уползающих священников, по голове в каждый кулак. Бьет друг об друга, небрежно убивает и обмякшими телами, словно дубинками, замахивается на их же товарищей.

Он воет на языке, которого не должно существовать, извергает грязь и выхлопные газы. Сэм бежит на него, стреляя магией.

Менгеле волочит Алеша за рясу и кричит, чтобы тот взял себя в руки. Комната заполняется дымом, щебнем, ползающими священниками и ранеными солдатами. Нацистский доктор встает на пути у демонического конструкта. Бьет Алеша по лицу и тыкает пальцем.

План «Рот» катится к ним.

– Du wirst mir gehorchen! ^[42] – кричит Менгеле. Алеш творит какой-то святой знак. План «Рот» морщится и отмахивается, словно от мухи.

Танковое орудие позади человекоподобной части «кентавра» разворачивается, ствол врезается великану в бледный торс. И продолжает давить.

– Боже мой… – шепчет Тибо.

Демон воет, когда металл жестоко вонзается в его тело. Рвет кожу, ломает ребра, распихивает внутренности, проливая фонтаны крови, и пробивается дальше. Демон кричит.

Ствол орудия пробивает План «Рот» насквозь, и грудная клетка демона несовершенным образом восстанавливается вокруг него, кости кое-как соединяются, кровь высыхает, кожа стягивается корявыми складками. Дуло с громким хлюпающим звуком выскакивает из груди Плана «Рот».

– Du… – говорит Менгеле и умолкает. Поднимает пистолет и несколько раз стреляет в ту часть демона, что состоит из плоти и крови. Не промахивается. План «Рот» надвигается на него. Орудие поворачивается, капает демоническая кровь. Алеш выкрикивает молитву и толкает Менгеле вперед.

Демон хохочет и стреляет. Доктор исчезает в облаке крови, пламени и цементной крошки.

Изысканный труп атакует.

Маниф бросается на План «Рот», щелкая в исступлении, и ненависть ко всему демоническому заставляет его сосредоточить на противнике свой талант к складыванию пространства. План «Рот» с визгом шестерней бросается вперед. Бьет изысканный труп левой, и тот крутится на месте от удара.

Потом сотворенный демон и ожившее произведение искусства принимаются скользить по кругу, не сводя глаз друг с друга. Маниф ступает решительно, его стариковское лицо обращено к врагу. Демоническая машина движется рывками, чтобы не упустить изысканный труп из вида. Орудие снова вгрызается в тело великана, превращая его в подпорку, и ствол останавливается на полпути через плоть, целясь через грудину.

Маниф, дергая конечностями, тянется к потокам энергии, и сам воздух от этого вибрирует. Но ожившему произведению искусства еще не приходилось иметь дело с таким врагом. План «Рот» катится вперед, его дуло нацелено прямиком на изысканный труп.

Тибо выкрикивает безмолвное предупреждение, но План «Рот» не стреляет. Он глядит с недоумением. Он протягивает огромные руки и хватает манифа за места, где соединяются части сюрреалистического тела. Напрягает пальцы с длинными ногтями, похожие на когти. Изысканный труп содрогается.