Между мирами - Влада Ольховская Страница 26

Однако Бриджит не отличалась человеческим коварством. Она подошла ближе и села рядом с Айной.

– Уходи.

– Нет, – просто сказала суккуб. – И ты знаешь, что не изменишь мое решение. По правде сказать, ты должна радоваться, что я здесь.

– Глупо. Кошка.

– Далась тебе эта кошка! – поморщилась Айна. – Я, между прочим, ему помочь хочу. И помогаю! Он несчастен, и ты это знаешь.

Карие глаза бернской овчарки замерли на ней, детский голос больше не звучал. Айна вдруг поняла, что перед ней возможность, которую она все это время упускала.

Она так сосредоточилась на Аверилле, что совершенно забыла про Бриджит. Да и кто принял бы во внимание обычную собаку? Вот только у него собака необычная. Все эти годы она была его единственным другом. Аверилл наверняка разговаривал с ней, рассказывал ей, чего он боится, чего хочет, что не дает ему покоя. А она все понимала! Может, даже больше, чем понял бы на ее месте человек.

– Тебе здесь хорошо, а ему не очень, – продолжила суккуб. – Ты это чувствуешь – то одиночество, что разъедает его изнутри. Может, поначалу ему нужно было побыть вдали ото всех, прийти в себя после того, что с ним случилось. Но вся жизнь – не слишком ли это много? Он уже провел здесь часть тех лет, которые люди называют лучшими. Важнейшую часть своей молодости! Что если однажды он пожалеет об этом? Да и потом, ты не вечная.

– Злая! – оскорбилась Бриджит.

– Извини, но как есть. Ты, я, Аверилл – мы все не вечные, просто у каждого своя продолжительность жизни. Но ведь если у тебя спросить, хотела бы ты пережить его, ты же откажешься, так?

– Да.

– Вот! Потому что любишь его. Подумай, как он тут будет один, без тебя? Кто будет его любить? Долго ли он вообще протянет? Я чувствую, что его что-то мучает, но не могу понять, что именно. Возможно, ты знаешь.

Она знала – теперь уже Айна не сомневалась в этом. Бриджит не могла говорить полноценными предложениями из-за особенностей артефакта в ее ошейнике, но она все понимала. Это другие собаки живут лишь настоящим моментом, она была особенной.

Скорее всего, Айна ей по-прежнему не нравилась. Но Бриджит понимала, что другого существа, желающего помочь Авериллу и способного на это, в Пустоши может не появиться. Чувство вины год за годом убивало мага, и остановить это самостоятельно он уже не мог.

Бриджит поднялась и отряхнулась. Айна думала, что собаке наскучили споры и она просто собирается уходить, но та неожиданно обратилась к суккубу:

– Идем. Увидишь.

– Увижу что?

– Увидишь.

Да уж, не слишком содержательно.

Айна перевела взгляд на море и обнаружила, что лодка с Авериллом сейчас далеко от берега. Никакая магия не поможет ему вернуться раньше чем через час, поэтому даже если Бриджит хочет показать ей что-то секретное, время у них есть.

Они прошли в дом, и это уже удивляло: Айна там все осмотрела, но не обнаружила ничего подозрительного, да и маг бывал в доме очень редко. Но суккуб решила ни о чем не спрашивать и просто поверить своей спутнице.

Собака привела ее к одной из кладовых и остановилась перед закрытой дверью.

– Открой, – потребовала она.

– Ты что, есть хочешь? – разочарованно спросила Айна. – Так бы сразу и сказала!

– Нет. Открой.

Все еще ничего не понимая, Айна открыла перед ней дверь. Бриджит действительно не интересовали продукты, она уверенно побежала мимо полок вглубь комнаты, и суккуб последовала за ней. Там, в тени, прикрытая стеллажами с крупами, обнаружилась еще одна дверь.

Бриджит и ее поскребла когтистой лапой:

– Открой!

– Теперь уж понятно, что открою!

За дверью скрывалась вторая кладовая, поменьше площадью, полностью лишенная окон. Из-за этого Айна почти ничего не могла разглядеть, пока не нашла пару магических осветительных сфер.

В тесном зале хранились картины – несколько десятков, не меньше. Все они были написаны маслом, и вполне талантливо. Даже не разбираясь в живописи, можно было догадаться, что это работы одного художника. Все – портреты, сделанные темными цветами, изображения молодых людей. Все в вечерней одежде, у женщин заметный макияж, вот только непонятно, где они находятся, ведь они ничего не делают – просто стоят у какой-то темной стены и смотрят художнику в глаза.

Несложно было понять, что картины написаны Авериллом, и он, при всем таланте, ими определенно не гордился. Многие холсты были повреждены: порезаны или заляпаны черной краской, которая иногда попадала на изображение бесформенными пятнами, а иногда намеренно закрывала глаза людей.

Он боялся на них смотреть – похоже, из-за чувства вины. Он думал о них снова и снова, нарисовал их в надежде освободить от них память, а потом запер их здесь. Отчасти, это ему помогло, иначе он не смог бы спокойно жить даже в Пустоши. Но именно эти картины, эти образы не давали ему покинуть кластер.

– Ты знаешь, кто эти люди? – спросила Айна, разглядывая картины.

– Боль.

– А поконкретней нельзя?

– Его боль. Это знаю. Больше не знаю.

– Понятно… Но и это, знаешь, уже много.

Она и так помнила, что главная проблема Аверилла – несчастный случай, устроенный им восемь лет назад. Теперь она выяснила, что у него было много жертв. Вот только что он сделал?

Логично было предположить, что он убил тех людей, но это вряд ли. Если бы он уничтожил с помощью магии такую толпу, это не осталось бы незамеченным. Всех денег клана Эсентия никогда не хватило бы, чтобы замять такой скандал. Им проще и дешевле было отдать Аверилла под суд, объявить паршивой овцой, отречься от него.

Да и журналисты в мире магии точно такие же, как в мире людей – вездесущие. Они бы не стали покрывать массовое убийство, напротив, многие были бы рады очернить Великий Клан. А в общедоступных источниках Айна не нашла никаких подробностей преступления, совершенного Авериллом. Знала только, что «люди пострадали». И что? Что же это было за страдание такое, что он до сих пор не может себя простить?

Хестер напрасно не раскрыла ей всю правду. Играя в хорошую сестру, она усложнила Айне задачу. Если уж нанимаешь суккуба, не делай вид, что уважаешь личную жизнь брата! Но теперь поздно что-то менять.

Айне нужно было пробраться в его мысли и найти тот случай при первой же возможности. Не только ради своего задания, просто она начинала подозревать, что лишь такая помощь, резкая и непрошенная, может вернуть Авериллу свободу – если еще не слишком поздно.

* * *

Он убеждал себя, что ничего не изменится. Он не привыкнет к ней, не захочет большего и сможет отпустить, когда она соберется уезжать. Но сейчас можно сделать небольшую паузу и вспомнить, каково это – каждый день улыбаться кому-то, говорить с кем-то, желать кому-то спокойной ночи. Он не виноват, он не нарушил свое обещание не давать себе послаблений – Айна сама явилась в его мир.