Во власти речных ведьм - Ирина Арбузова Страница 26

– Не безобразь! – взревел он и так тряханул ларец, что тот забренчал, как сломанная музыкальная шкатулка. – Только пискни еще, обратно в соль закатаю!

Олежа! Даже я сжалась от его грозного напора. Ларец притих. Муж птицей слетел по склону вниз и уже хотел кинуть эту дрянь в воду… Но тут деревянный ящик загорелся в его руках, затрещал, забрызгал искрами, как масляный факел.

Ослепительно-зеленое пламя закричало на Олежку человеческим голосом. Пронзительно, зло заверещало:

– И не боишься, человек? Убью за боль причиненную!

Муженька что-то ответил и с силой молотобойца одним движением, как гранату, забросил чертовину в реку. Ах, далеко! До самой вершины, на Седмицу добросил. Я посмотрела на Марину, она поняла, что мне хотелось бы переспросить. Восхищенным голосом девочка воспроизвела фразу Олега: «Страха нет, там где ворон – птица бессмертная». Я кивнула, одновременно почувствовав, что упускаю смысл чего-то гораздо более важного. Скала, куда разбившийся, за секунду сгоревший ларец выкинул Черду, ожила, загудела озлобленными демонами.

– В воду надо было! Вот же… В воду!! – прорвал общий шум отчаянный крик Кати.

Я увидела, что она уже по воде бежит к Седмице. Вся израненная, в крови. Она вплавь добиралась к ней. Или нет? Сильный мокрый порыв ветра принес запах тухлой рыбы. До нас дошло зловонное дыхание проклятой скалы. Не обошлось и без подарочка! О могильный камень шлепнулись к моим ногам семь маленьких дохлых мальков.

Осерчала, значит, матушка! Не на шутку на людей взбесилась. Гадальщицы, тайком пробравшиеся на неё, в ужасе метались на опасных скользких камнях. Бедные, они визжали, кричали, прося о помощи! Вот одна оказалась в воде, другая… Их мотало, кидая на острые сколы скал. Первым спасать их ринулся дед Матвей с криком: «Вспомогай, матушка!» По песку он бежал неуклюже, виляя, загребая босыми ногами песок. В воде поплыл быстро, ловко, словно она была его родной стихией. Бедолаги-гадальщицы тонули. Скала, трясясь, медленно поворачивалась, как поплавок на воде. Две черные огромные тени соединились. За этой чертой, возможно мне показалось, у берега возник мираж торговой баржи. На воду мужики в старых босяцких одеждах спускали мостки. Из трюма на палубу вытаскивали тюки с грузом. Я показала на чудо Маринке. Она и сама с удивлением рассматривала трепещущий глюк. Взрыв! Он произошел внутри каменной глыбы. Зловонное мутное облако газа вырывалось из трещин Седмицы. Его смрад туманом дополз и до нас на вершину склона. Каменные желоба, на которых пытались держаться девчата, опрокинулись. Всех разом скинуло в воду.

– Матушка?! – благим голосом орал дед Матвей. – Снизойди, вспомогай!

Он нырял за утопленницами, вытаскивал их с глубины и пристраивал на более спокойных камнях Седмицы. Рядом с Матвеем забарражировали огромные рыбины-стражи. Дед был уже без пяти минут не жилец на этом свете. Ах! Моя черная бесстрашная птица! В воде замелькала голова мужа и его тяжеловесные кулаки. Он запросто расправлялся с рыбищами ударами прямо по их страшным мордам. И они отплывали, затаились на дне. Вернулись разбежавшиеся зеваки. Кто посмелей и конечно родственники кинулись спасать непослушных дурех. Я увидела, что по берегу мечется наш садовник Василий: «Варенька, внученька, да как же это?!» Он кричал и молился срывающимся голосом: «Ведь запирал. Ох, Господи, что я родителям твоим скажу?! Варенька!» На воде появилась яхта. Моя, ну то есть семьи Воробьевых. Она лихо прошла сквозь мираж баржи. За штурвалом нотариус. Крынкин и помощники опустили с неё в воду решетки от нашего забора. На них спасатели зацепляли пострадавших. Крепкие мужские руки подтягивали бедолаг на палубу. Люди, объединенные одной бедой, одним проклятием, работали удивительно слаженно и быстро. Они не убоялись противостоять бесовству речных ведьм! Вот, кажется и все. Олежка и дед Матвей замыкали группу героев, покидающих враждебную зону. Прочь, прочь от взбесившейся Седмицы! Тем более, что река по-настоящему заштормила. Двухметровые волны собирались с самого дна и грязной пеной вместе с песком и илом обрушивались на смельчаков. Яхту, на полной скорости идущей к берегу, кинуло невесть откуда взявшимся потоком. Она, словно щепка, воткнулась в песок. Накренилась. С ее палубы началась спешная эвакуация людей. Василий побежал к ним: «Варя, Варенька!!» – плача кричал он.

Но ее не оказалось.

– Сгинула! – рыдала Ритка.

Бедный старик рухнул на колени на песок. Олежка обернулся на Седмицу. Батюшки-святы – кинулся обратно в воду!

– Утопнешь! Вернись! – закричало сразу несколько голосов.

Не помня себя от страха и беспокойства, я сбежала вниз к берегу. На заплетающихся ногах пробралась сквозь угрюмо застывших людей к самой воде. Меня поддержала под руку какая-то женщина, вся в черном. Черный платок надвинут, скрывая глаза и пол-лица. Она плакала.

– Не надо было нам гадать, не надо, доченька! – тихо прошептала, склонившись ко мне. Какое же бледное у неё лицо!

При других обстоятельствах я бы обязательно обратила на незнакомку внимание. Обязательно. Но сейчас просто лишилась сил. Маринка заверещала:

– Пустите! Пустите!!

Я оглянулась. Ее удерживали. Бедная, пыталась вывернуться и прыгнуть в бушующую реку вслед за Олегом. Из-за мятущихся волн его даже видно не было. В руках одного из киношников появился бинокль:

– Ну и как он углядел? Народ, пока наш герой-отчаюга жив!

Возникшая со спины Маринка, исподтишка пнула мужчину и отобрала бинокль.

– У-у-ух!! – гаркнул он, но от ответного подзатыльника удержался.

Я втиснулась между ними. Киношник смирился и подкрутил свою камеру.

– О-па, – только и выдохнул он.

– Что? Что происходит?! – волновались люди.

– Марин, как там?

Увидев, что меня трясет, она неожиданно прикрикнула:

– Я за тебя перед Олежей отвечаю! Тебе нервничать нельзя! Он возвращается с девкой этой. На, жуй шоколадку. Не спорь!

У меня во рту оказался шоколад. Пришлось, давясь, жевать. А волнение на реке начало утихать.

– Вот, вон он! Олежа… – и Маринка разрыдалась. Как птица засуетилась у самой кромки воды, забросавшей берег мутью и грязью.

Теперь и я увидела его. Муженька тяжело плыл со своей обмякшей ношей. Он старался повыше приподнимать ее голову от вздымающихся волн. Дед Матвей и Крынкин поспешили на помощь. Когда они все вылезли из воды, Олег коротко сказал трясущемуся Василию:

– Жива…

– Жива!! – подхватили окружившие нас люди.

Я и Маринка пристроились к Олегу с двух сторон. Он нежно обнял нас обеих. Варя пришла в себя. Она была очень бледной, мокрой, несчастной и хрипло кашляла.

– Внученька! Котеночек мой! – качал ее на руках, как маленькую, дед Василий. – Олег Иванович, по гроб жизни обязан! – с жаром обратился он к Олежке. Если что вам понадобится, только скажите. По гроб жизни я ваш должник!

А муженька только рукой махнул.