24 часа - Клэр Сибер Страница 66

Мы с Эмили смотрели друг на друга через кухню, слушая тишину, после того как Джоли положила трубку. Я не ответила ей по телефону. Я, в общем-то, не восприняла всерьез ее неуместное и даже нелепое предложение оливковой ветви – символа мира, если так можно выразиться. Одному богу было известно, как Сид объяснил Джоли, почему он не приехал домой и где он сейчас находится. Откровенно говоря, Джоли была наименьшей из моих забот. Отогнав от себя мысли о ней и собравшись с духом, я отвернулась от Эмили – своей самой давней подруги – и впервые в жизни попросила ее уйти из моего дома.

Гнев Эмили лишь напомнил мне обо всем, что я, как мне было известно, делала не так. Мне необходимо было побыть одной, чтобы восстановить контроль. Контроль хотя бы над чем-то. Над какой-то частью своей жизни. Я не нуждалась в том, чтобы меня критиковали. Критиковать себя я могла и сама.

После того как Эмили ушла, хлопнув дверью и крикнув: «Не говори потом, что я тебя не предупреждала», я усадила недоумевающую Полли в ванную, сказав ей, что Эмили вдруг срочно потребовалось навестить свою маму, и сделала вид, что все в порядке, – способность, которую я совершенствовала в течение последних нескольких лет. Затем я зашла в свою спальню, чтобы переодеться. Бросив джемпер на кровать, я увидела, что Сид написал губной помадой прямо на дорогой хлопковой наволочке, которую мама купила мне на Рождество, следующие слова: «Приходи на открытие выставки в пятницу. Тебе НЕОБХОДИМО там присутствовать».

Я прочла его «записку», и единственное, что я почувствовала, это раздражение из-за того, что он – как это для него характерно! – не потрудился найти листок бумаги и испортил мою единственную губную помаду «Шанель».

На следующий день я чувствовала себя ужасно – унылой и подавленной. Все утро между сеансами с клиентами я писала текстовые сообщения Эмили, но не отправляла их. Вторую половину рабочего дня заняли совещания и анализ ситуации, сложившейся с девушками из Дарфура, и в конце концов я довольно поздно покинула свое рабочее место, потому что мне пришлось многое наверстывать после прогула. Я приехала в школу имени Беды Достопочтенного уже тогда, когда последние дети выходили из помещений для групп продленного дня, и стала подниматься по лестнице через две ступеньки, направляясь к классу Полли.

Уэнди – морщинистая помощница учителя – протирала столы в опустевшем классе.

– Что-то забыли? – Она улыбнулась, показывая зубы.

– А-а… Полли? – сказала я.

– Я уверена, что Полли забрала и папку с книгами, и свою куртку. – Уэнди собирала разноцветные фломастеры и складывала их в выдвижной ящик. – В кои-то веки. Она нарисовала чудесный рисунок. Пошла в своего отца, правда? Сгорала от нетерпения вам его показать.

– Где она? – Мое сердце начало биться чуть быстрее. – В туалете?

Уэнди перестала улыбаться:

– Что вы имеете в виду – «где она»?

– Именно это я и имею в виду: где она?

– Она уже ушла.

– Ушла? – У меня пересохло во рту.

– Да. – Уэнди уставилась на меня, пытаясь не выказывать своей озабоченности. – Она ушла с той, другой женщиной.

– Какой другой женщиной?

– Очень милой.

– Уэнди! – Я едва удержалась от того, чтобы схватить ее и встряхнуть. – Какой очень милой женщиной? – На лбу проступил холодный пот. – Какой женщиной?

С Эмили? Нет, Эмили не стала бы забирать Полли, не предупредив меня об этом. Или стала бы?

– С красивой женщиной. – Уэнди, похоже, испугалась.

– Эта женщина – блондинка? С большой грудью?

– Нет. – От охватившего ее волнения Уэнди уже почти не могла говорить.

Джоли? Мне вспомнилось лицемерное сострадание, которое прозвучало в ее голосовом сообщении вчера вечером.

– Темнокожая? Певица? Подружка ее отца?

– Нет. – Уэнди отрицательно покачала головой, и золотые цепочки у нее на шее слегка задрожали. – Нет, одна из мам наших учащихся.

– Роз?

– Нет. Новая. Ее сын учится в каком-то другом классе. Она сказала, что возьмет Полли поиграть с ним.

– Как ее зовут? – спросила я, хотя уже поняла, кто это.

– Я не могу припомнить.

– У нее рыжие волосы? – Во мне нарастала паника.

– Да. – Уэнди с явным облегчением вздохнула. – Ее мальчика зовут Леонард. – Она посмотрела на меня, как потерявшийся спаниель, ища поддержки, но я уже поворачивалась, чтобы уйти. – Извините, миссис Смит. Она сказала, что вы в курсе.

Сьюзан О’Брайен.

Что, черт побери, ей нужно от моей дочери?

* * *

Теребя свои автомобильные ключи, я позвонила Мэлу и оставила ему на автоответчике послание, в котором попросила его как можно быстрее сообщить мне адрес Сьюзан, а также поинтересовалась, какого черта его жена забрала из школы мою дочь.

Затем я позвонила в полицию. Я заявила, что мою дочь похитили, и дала описание внешности Полли и Сьюзан О’Брайен.

Когда я уже повернула ключ в замке зажигания, чтобы начать новые поиски, позвонил Мэл.

– Мне очень жаль, – начал он. – Я вообще-то…

– Не надо никаких сожалений, Мэл. – У меня не было на это времени. – Просто дай мне ее чертов адрес.

– Гринлиф-авеню, дом 23-Б. Дом на углу. Квартира посередине. Я звонил ей. Она не отвечает.

– Ну конечно не отвечает! – Я знала, где находится эта улица, – недалеко от нашего парка. – Но все равно спасибо.

– Лори… – снова попытался он.

Я нажала кнопку отбоя.

По указанному Мэлом адресу никто не открыл дверь. Не открыли мне дверь и в других квартирах в этом доме. Я прошлась перед подъездом, а затем позвонила Сиду и оставила ему голосовое сообщение о том, что произошло. Я уже снова звонила в полицию, когда из-за угла улицы появились Леонард и Полли. Они пили кока-колу из баночек.