Книга о бесценной субстанции - Сара Грэн Страница 27

На длинном белом столике лежала «Книга о бесценной субстанции».

Не помню, когда в последний раз приходила в такое волнение из-за книги. С тех пор как я перестала писать и начала распродавать семейную библиотеку, литература потеряла для меня всякое очарование, превратившись в тяжкую ношу. Куда приятнее торговать ценными бумагами, сидя за компьютером, или недвижимостью – никто из клиентов не потребует доставить ему дом или квартиру. С книгами ужасно много возни, к тому же они тяжелые, грязные и имеют весьма специфический запах. Вся кожа потом становится сухой и пыльной.

Я с грустью осознала, что книги теперь вызывают у меня лишь страх и отвращение. А ведь когда-то они казались окном в новый, загадочный мир и были моими лучшими друзьями. Помню, как в детстве зачитывала до дыр книжки с картинками, выучивая наизусть каждую черточку. Перейдя к более серьезным произведениям, я поняла, что словами можно изобразить даже больше, чем рисунками. Воображение помогало с удивительной точностью представить описанные автором образы: сверчка с Таймс-сквер, затянутый паутиной свинарник, гигантский персик, в котором уместился целый мир – липкий и сладкий…

Стать писателем было моей заветной мечтой. Именно с книгами у меня сложились самые долгие и глубокие отношения. Я часто что-то покупала, иногда продавала – в качестве развлечения и дополнительного заработка. Но когда пришлось заняться этим от отчаяния, чтобы свести концы с концами, – горячо любимые книги словно отвернулись от меня, превратились в нечто уродливое. Вслед за остальными дорогими сердцу вещами.

Однако теперь все изменилось. «Книга о бесценной субстанции» оказалась небольшой и довольно тонкой, стандартного формата, в старом потрепанном переплете из телячьей или овечьей кожи. Она была раскрыта примерно на середине: иллюстрация во всю страницу изображала четвертый ритуал. Я не ожидала увидеть рисунки; хотя и примитивные, они все же отлично передавали страстную решимость мужчины и женщины. Полупрозрачная пергаментная бумага – по-видимому, изготовленная из кожи новорожденного теленка – будто светилась изнутри. Рядом с книгой лежали три пары белых хлопковых перчаток. Конечно, частички жира с наших рук не смогли бы моментально испортить книгу, но со временем неизбежно привели бы к ее износу и повреждению.

Какая-то необъяснимая сила тянула меня к ней. Что это было? Желание? Источник всех бед… и всех радостей. Признаться, давно не чувствовала себя так хорошо. Я забыла о доме, муже, работе. Да и они, похоже, не особо во мне нуждались. Казалось, мне теперь до скончания дней предстоит следовать за книгой по свету вместе с Лукасом, наслаждаясь сексом, деньгами и новыми приключениями. И я никогда не вернусь в опостылевший дом на севере штата. Никогда не увижу…

– Лили!

Я подняла глаза: мужчины уже успели надеть перчатки. Тоби выжидающе смотрел на меня, сгорая от нетерпения.

– Ты же эксперт, – сказал Лукас.

Вообще-то мы оба разбирались в книгах, но кто-то должен был первым удостоверить подлинность копии – маленький знак уважения со стороны Лукаса. Натянув перчатки, я аккуратно закрыла книгу и осмотрела переплет. Страницы сшиты, обложка изготовлена из натянутой на дерево кожи – как и ожидалось. С виду всё в порядке.

Я открыла книгу. Оба форзаца ^[31] были окрашены «под мрамор» в нежно-розовый цвет – такого эффекта можно добиться, если окунуть бумагу в емкость с растворенными в воде чернилами. Два первых листа оказались пустыми. Третий, фронтиспис ^[32], содержал полное заглавие на фоне абстрактных узоров. За исключением иллюстраций, напечатанных с помощью оттиска с деревянного клише, вся книга была написана от руки весьма изящным почерком. Выцветшие чернила давно стали из черных коричневыми. Старинный латинский текст с трудом поддавался расшифровке. Толком не зная латынь, мы довольствовались испанским и французским – Лукас владел ими в совершенстве, как и итальянским. Совместными усилиями нам удалось худо-бедно понять смысл.

Заглянув мне через плечо, Лукас перевел полное заглавие:

– «Книга о бесценной субстанции; написана жителем Амстердама. О выделяемых мужчиной и женщиной телесных жидкостях и скрытых в них силах. Руководство по применению».

Далее шла первая глава. «Жидкость кожи» – так перевел Лукас. Ниже описывались инструкции, о которых нам уже рассказывал Синглтон: взять каплю пота, произнести заклинание, смочить символ на соседней странице. Рядом с текстом располагался еще один рисунок, изображающий мужчину и женщину: он касается пальцем ее груди, а она трогает его шею. В точности, как сделали мы с Лукасом! На меня вдруг нахлынуло неприятное, гнетущее чувство; к счастью, оно быстро прошло. Вторая глава называлась «Женский нектар», третья – «Мужское семя», а четвертая – «Бесценная субстанция». Синглтон ничего не упустил.

Однако никакой пятой главы в книге не оказалось. На ее месте торчали лишь корешки вырванных листов.

Мы посмотрели на Тоби, а он – на нас.

– Думал, вы знаете, – смущенно пробормотал он. – Это не полная версия.

– Что значит «не полная»?

– В смысле?

Наши с Лукасом вопросы прозвучали одновременно.

– Думал, вы знаете, – повторил Тоби. – Вам никто не сказал?

– Вообще-то нет. – Лукас нахмурился, едва сдерживая гнев.

– Зачем же так сердиться? Я все равно не собирался ее продавать.

– Вы ведь даже не выслушали предложение, – заметила я.

Ганн пожал плечами.

– Оглядитесь вокруг. Не хочу хвастаться, но все это куплено за наличные. Включая машины. Понятно, что иногда трудно с ходу определить, кто действительно богат, а кто лишь прикидывается. Я не прикидываюсь. Денег у меня навалом. Ну и сколько бы вы предложили? Миллион долларов? Пять миллионов?

Он произнес «миллион долларов» с легкой издевкой, в притворном трепете округлив глаза.

– Цена приличной вечеринки, – Тоби усмехнулся. – Так что извините.

Все же приехать стоило – хотя бы для того, чтобы увидеть книгу. Конечно, удостоверить ее подлинность без какой-либо предварительной информации я не могла. Однако интуиция подсказывала – книга настоящая. Она правильно «пахла» – в прямом и переносном смысле. Все выглядело идеально: бумага, переплет, чернила. К тому же копия оказалась рукописной, что полностью соответствовало рассказам знатоков. Даже если это и была подделка, то очень искусная, притом созданная в одно время с оригиналом. Ее можно смело брать за образец для определения подлинности других копий.

Я попросила разрешения сфотографировать книгу.

– Еще чего! – возмутился Ганн. – Но если хотите, можете сделать заметки.

В сумке нашелся клочок бумаги; Тоби вытащил из ящика стола простой карандаш и любезно одолжил его мне (никто не стал бы держать шариковые ручки в одном помещении с такими книгами). Я записала некоторые детали, которые могли пригодиться для сличения с другими экземплярами, если и когда нам удастся их найти: тип бумаги, размер, какая кожа использовалась на переплете и обложках. Также срисовала символы и магические слова для второго, третьего и четвертого этапов.