Варшавский договор - Шамиль Идиатуллин Страница 20

– Какой-какой Сабирзян? – переспросил Егоров, поднял брови навстречу ответу и вполголоса сказал: – Да… Бедный мужчина. А чего в отрубе-то? От переживаний?

– Возможно. А возможно, от полуграфина водки. Хотя, говорят, он не пил практически.

– Тут запьешь. Вину не признает, я понял, а что говорит?

– Ничего. В первый день, двадцать пятого, сказал, что никого не убивал, и замолчал. Так и молчит с тех пор.

– Двадцать пятое, первый день. Оригинально. А если он не убивал, то кто? Там еще был в доме кто-нибудь во время убийства, враги в масках? Или, может, я хэзэ его, одна из баб так тонко отомстила – другую грохнула и себе заряд в башку. Следаки что говорят, другие версии отрабатывались?

– А зачем? – сказал Соболев.

Егоров кивнул и то ли спросил, то ли констатировал:

– И завод без паузы, но с песнями переехал к ОМГ.

– Ну вот это и смущает. Тем более, там схема очень интересная с отчуждением акций. Бумаги на жену были записаны, и, кстати, у следаков как версия идет, что дама могла включить хозяйку и мужа попыться от управления отодвинуть – а он то ли психанул, то ли пытался стороннее убийство сымитировать, а акции получить обратно как наследник жены. Что характерно, акции перед самым инцидентом были арестованы по иску налоговой и смежников, завод арест обжаловал, суды были уже после всей этой бойни, в итоге завод процесс слил.

– Слил, – повторил Егоров, снова уткнувшись в монитор. Соболев хотел извиниться за жаргон, но начальник поинтересовался:

– Специально слил?

Соболев пожал плечам, спохватился и сказал вслух:

– Даже при желании мало что сделать удалось бы. У Неушева связи и в Москве, и там, у себя. Потому и держался так долго. Но убийцу поддерживать никому не интересно. Его слили, виноват, а дальше само пошло. В совете директоров без Неушева три клерка остались, я с одним говорил, он трясется как этот, зато на новеньком джипе рассекает. Пугнули и купили явно. Остальных, наверное, тоже. Короче, пока «Потребтехника» у ОМГ в доверительном управлении, или как уж это называется. Они уже весь менеджмент сменили, нового гендира поставили – ох серьезный мужчина, антикризис так и прет, убивец хостов. Виноват. Он такой вечный зам, на куче важных предприятий вторым-третьим был, наконец до генерала дорвался. «Мой завод», говорит, важно так. Но взялся по полной. Производство все перелопачивают, секретку восстанавливают, вся администрация и «соседи» на ушах, чуть вопрос задашь – огонь на поражение открывают. Я так понимаю, сейчас они сделают допэмиссию, доли Неушевых размоют, и вопрос закрыт. ОМГ полный хозяин, здравствуй, «Морриган».

– Так акции же арестованы.

Соболев махнул рукой, и Егоров хоть и не смотрел, даже переспрашивать не стал. Спросил про другое:

– А мужчина Неушев пацифист, что ли, или пораженец? Как он умудрялся столько от оборонзаказа отпинываться, если «Потребтехника» впрямь головное предприятие по «Морригану»?

– Там немножко не так все было. Если в двух словах: головным предприятием был ЧМЗ, Чулманский машиностроительный, а «Потребтехника» с боем отделилась от него лет пятнадцать. Неушев как раз ее создал из цехов, которые шлепали всякие проигрыватели и прочие, как уж это…

– Товары народного потребления. Интересно. Выделил и, я так понимаю, раскрутился. А большой завод куда делся?

– А большой завод сдох совсем, и его лет пять назад Неушев под крыло «Потребтехники» взял. Не добровольно, местные власти сильно попросили. Ну он и взял – на правах маленького завода.

– И я хэзэ его, зачем он согласился.

– Из цикла «Нельзя отказаться», Андрей Борисович. Ну, он взял ЧМЗ, помусолил, попробовал выбить госфинансирование по оборонной линии, потом с потенциальным противником что-то замутить – с евреями встречался, с амерами, с китайцами. Все без толку. Он тогда плюнул, выкинул все остатки в мобмощности, а ЧМЗ влил в «Потребтехнику». И вот когда эту процедуру завершил – довольно быстро и круто, говорят, завершил, невзирая на вопли, угрозы и затраты, – появилась ОМГ с идеей «А давай ты нам отдашь завод обратно».

– Теперь более-менее понятно и, в общем, логично. А наш интерес к мужчине Неушеву откуда растет, не разобрались?

– Никак нет, – помолчав, сказал Соболев. – Родственников нет. Две дочки остались, старшая разведенка с ребенком, с мужчинами, говорят, у ней нескладно всю жизнь, ну и с папашей в том числе. Другая студентка, без жениха даже. У Неушева два брата были и сестра, померли давно, он младший. Один брат под Питером жил, второй в Оренбурге, сестра в Узбекистане где-то, и связей вроде особых не было. Неушев мужик-то крутой во всех смыслах, даже родня сторонилась.

– Дети от первого брака, – предположил Егоров.

– Это первый и был. Они под сорок лет вместе жили.

– Ох ты как. Ладно, а внебрачные?

– Андрей Борисович, так это как узнать? Может, конечно. Но, говорят, он до последнего времени жену любил.

– До смерти практически, – сказал Егоров. – В Узбекистане, значит.

– Ну, там может быть, да. Или племянники там всякие, кузены. Ох. Там сейчас найти чего… Ну ладно, у старика Матвеева доступ во все архивы, в том числе конторы, так что мы попробуем, – мужественно пообещал Соболев.

– Сделайте милость. И зря вы на себя одного… хм, двоих всё замкнули, я же говорил, подключите Цехмайстренко или Балыгина.

– Да-да-да, – сказал Соболев почти без улыбки.

– Вот ведь. Хорошо. Что там за конвенция-то?

Больше Егоров не перебивал, а к завершению соболевской речи уткнулся в монитор, что-то быстро печатая и переставляя по разным частям экрана. Когда пауза провисла, он, не выныривая, заметил:

– Зря мотались, выходит.

Соболев поднял брови, подумал и улыбнулся, готовясь ответить сильно и развернуто. Егоров, сощурившись в экран, объяснил:

– По главному вопросу полный ноль. Заявку нашего конфидента не выполнили, выполнить в срок не сумеете, про него ничего не поняли, иных способов надавить нет.

– Но зато… – спокойно начал Соболев.

Егоров еще спокойней перебил:

– Зато мы выяснили, что руководство оборонного концерна владеет совсекретной информацией по Лесу, причем получает эту информацию чуть ли не в текущем режиме. И это умение упирается в некую конвенцию, про которую в курсе наше руководство. И что дальше?

– А дальше мы должны спросить руководство.

Егоров поморгал и сказал почти нараспев:

– То есть вы предлагаете выполнить приказ некоего пиджака – вот так, сразу, задрав хвост. Это с одной стороны. А с другой стороны вы предлагаете мне, непосредственному и почти любимому начальнику, подставиться по полной и обрезать себе свободу действий.

Соболев даже растерялся и глуповато спросил:

– Разве?