День исповеди - Аллан Фолсом Страница 13

Спальня оказалась еще скромнее — узкая кровать, прикрытая одеялом, а рядом с ней, вместо тумбочки, низенький комод, на котором стояли лампа и телефон. Гардероб был столь же жалким, а содержание его — соответствующим. Комплект стандартного одеяния католического священника — черная рубашка, черные брюки и черный пиджак — все на одних плечиках. Рядом джинсы, рубаха в крупную клетку, поношенный спортивный костюм и стоптанные кроссовки. В выдвинутых ящиках комода можно было разглядеть белый воротничок из облачения священника, выцветшее от многочисленных стирок нижнее белье, аккуратно сложенный свитер и две футболки, одна из них с эмблемой католического колледжа в Провиденсе.

— Все осталось точно в таком же виде, как и было в день его отъезда в Ассизи, — вполголоса сообщил Фарел.

— Где лежали патроны?

Фарел провел его в ванную, где оказался еще один старенький комод. Все замки на ящиках были взломаны, по всей вероятности, полицией.

— В нижнем ящике. Возле задней стенки, за всякими туалетными принадлежностями.

Гарри несколько секунд смотрел на комод, затем повернулся и через спальню медленно прошел в гостиную. Там он увидел на верхней полке книжного шкафа незамеченную им прежде крохотную электроплитку. Подле нее стояли чашка с ложкой и банка с растворимым кофе. Вот и все. Ни кухни, ни нормальной плиты, ни холодильника. Похожую квартирку он снимал на самых первых порах своего обучения в Гарварде, когда у него совершенно не было денег; его и в университет-то приняли только потому, что он смог заработать академическую стипендию.

— Его голос…

Гарри резко обернулся. Фарел стоял в двери спальни и откровенно разглядывал его; бритая голова ватиканского полицейского неожиданно показалась Гарри непропорционально большой по отношению к телу.

— Голос вашего брата, записанный на автоответчик. Вы сказали, что он показался вам испуганным.

— Да.

— Как будто опасался за свою жизнь?

— Да.

— Он называл какие-нибудь имена? Ваших общих знакомых? Родственников? Друзей?

— Нет, никаких имен.

— Подумайте хорошенько, мистер Аддисон. Вы очень давно не слышали голоса брата. И в этот раз он казался словно не в себе. — Фарел подошел ближе, его голос звучал уверенно и требовательно. — Людям свойственно упускать из виду подробности, когда они думают о чем-то другом.

— Если бы он называл хоть какие-то имена, я сообщил бы их итальянской полиции.

— Он сказал, зачем едет в Ассизи?

— Он ни словом не упомянул Ассизи.

— А какие-нибудь другие города, — продолжал наступление Фарел, — в которых он был или собирался побывать?

— Нет.

— Даты? Число. Или какое-то определенное время…

— Нет, — сказал Гарри. — Ни даты, ни времени. Ничего подобного.

Фарел вновь пристально уставился ему в глаза.

— Вы точно уверены, мистер Аддисон?..

— Да. Абсолютно точно.

Разговор, в котором вновь стало нарастать напряжение, прервал резкий стук в дверь. Затем она открылась, и на пороге появился тот самый водитель серого «фиата», которому не терпелось что-нибудь сделать. Фарел обратился к нему по имени — Пилжер. Он был даже моложе, чем показалось Гарри на первый взгляд, с лицом юноши, только-только вышедшего из подросткового возраста и еще не привыкшего бриться. Следом за ним вошел священник. Тоже молодой, вероятно не достигший тридцати, высокий, с темными курчавыми волосами и черными глазами за очками в черной же оправе.

Фарел обратился к нему по-итальянски, выслушал ответ, после чего вновь повернулся к Гарри.

— Мистер Аддисон, это отец Бардони. Он работает в штате кардинала Марчиано и был знаком с вашим братом.

— Я немного знаю английский, — извиняющимся тоном, со смущенной улыбкой (и сильным акцентом) сказал отец Бардони. — Позвольте мне выразить вам мои глубокие соболезнования…

— Спасибо…

Гарри кивнул, действительно испытывая искреннюю благодарность. Впервые за все время его пребывания в Италии Дэнни был упомянут вне прямой связи с убийством.

— Отец Бардони приехал из морга, куда были доставлены останки вашего брата, — вновь взял на себя инициативу Фарел. — Все необходимые документы уже оформляются. Завтра они будут готовы, и вы сможете их подписать. Отец Бардони проводит вас туда. И на следующий день в аэропорт. Для вас уже забронировано место в первом классе. Останки отца Дэниела будут отправлены тем же самолетом.

— Спасибо, — повторил Гарри.

Сейчас ему больше всего на свете хотелось избавиться в конце концов от неуместных подозрений и нескромного внимания полиции и отвезти Дэнни домой, чтобы похоронить.

— Мистер Аддисон, — вновь заговорил Фарел, — следствие еще не закончено. В Штатах к вам обратятся сотрудники ФБР. Они, несомненно, сочтут нужным допросить вас еще раз. Уверен, что они захотят поговорить и с мистером Уиллисом. У вас будут спрашивать имена и адреса родственников, друзей, знакомых по службе в армии и других людей, с которыми ваш брат был знаком или имел какие-то связи.

— Мистер Фарел, родственников у нас не осталось. Мы с Дэнни — последние в роду. Что же касается его друзей и знакомых, то тут я ничем не могу быть полезен. Просто я почти ничего не знаю о его жизни. Но хочу сказать вам кое-что другое. Я не меньше, чем вы, стремлюсь узнать, что здесь произошло. Пожалуй, даже больше. И намерен это выяснить.

Гарри выразительно взглянул на Фарела, затем, коротко кивнув отцу Бардони, окинул комнату взглядом, желая сохранить в памяти обстановку последнего жилища Дэнни, и шагнул к двери.

— Мистер Аддисон! — резко прозвучал у него за спиной голос Фарела, и Гарри обернулся. — Я в самом начале встречи сказал вам, что меня интересует то, что вы еще не сказали. Интересует до сих пор. Как юрист, вы должны понимать, что целое может складываться из самых непримечательных кусочков. Из вещей, которые кажутся настолько незначительными, что люди попросту не обращают на них внимания.

— Я пересказал вам все слова моего брата.

— Это вы так утверждаете, мистер Аддисон. — Фарел прищурился, уставился в глаза Гарри и долго не отводил взгляда. — Меня уже окропила кровь кардинала. Я не хочу оказаться омытым и кровью Папы.