Хворый пес - Карл Хайасен

Через час после рассвета утром 24 апреля некто Палмер Стоут подстрелил редкого черного африканского носорога. Выстрел был сделан с тринадцати ярдов из «винчестера» 45-го калибра, и отдачей Стоута опрокинуло навзничь. Носорожиха крутанулась, будто желая напасть, дважды всхрапнула и рухнула на колени, ткнувшись головой в пальму.

Палмер Стоут велел проводнику, бывшему торговому агенту по имени Дургес, достать видеокамеру.

– Давайте сначала убедимся, что она мертва, – предложил Дургес.

– Шутишь? Видал, какой выстрел?

Дургес взял у клиента «винчестер», приблизился к безжизненной туше и потыкал ее в зад стволом.

Стоут ухмылялся, стряхивая пыль с камуфляжа, приобретенного в фирме «Товары – почтой».

– Эге-гей, Бунгало Билл! Глянь, кого я подстрелил!

Пока Дургес возился с видеокамерой, Стоут осмотрел свой последний трофей, обошедшийся в тридцать тысяч долларов, не считая боеприпасов и чаевых. Стоут откинул пальмовые листья с морды носорожихи и заметил: что-то не так.

– Вы готовы? – Дургес протирал объектив видеокамеры.

– Ну-ка, глянь сюда, – хмуро позвал Стоут.

– Чего?

– Может, объяснишь?

– Чего тут объяснять? Это рог, – сказал Дургес.

Стоут дернул, и рог остался у него в руке.

– Ой, что же вы наделали! – воскликнул Дургес.

– Он фальшивый, клоун! – Стоут зло швырнул в Дургеса пластмассовым конусом.

– Второй-то настоящий, – оправдывался Дургес.

– Второй – просто шишка!

– Послушайте, я тут ни при чем.

– Ты присобачил липовый рог моему носорогу за тридцать тысяч долларов. Так? – В ответ Дургес нервно хрустнул пальцами. – И что ж вы, ребятки, сделали с настоящим?

– Продали. Спилили и продали.

– Прелестно!

– В Азии рога стоят бешеных денег. Вроде бы идут на чудодейственное лекарство, чтоб палка стояла. По два дня, говорят, торчит. – Дургес скептически дернул плечом. – Но башли платят хорошие. Такая программа по нашим носорогам. Китаеза из Панама-Сити скупает рога.

– Сволочи! Обдурили меня!

– Не-а. По каталогу это черный африканский носорог, вы его и получили.

Стоут опустился на жухлую траву, чтобы рассмотреть добычу поближе. Черепной рог носорога спилен подчистую, остался лишь овальный след. Пластмассовый дубликат держался на белом промышленном клее. Над рылом животного виднелся второй рог, настоящий, но не впечатляющий: короткий и толстый, сбоку похожий на бородавку.

– Все затевалось, чтобы голова висела у меня дома, – раздраженно сказал Стоут.

– И согласитесь, это офигенная голова, мистер Стоут.

– За исключением одной детали. – Стоут кинул поддельный рог на землю, мокрую от носорожьих выделений.

– У меня есть знакомый чучельник, он втихаря делает рога из стекловолокна, – сказал Дургес. – Соорудит вам новенький. Никто и не заметит, будет как живой.

– Из стекловолокна?

– Ага.

– А чего уж тогда не хромированный? Можно еще отодрать значок с капота «кадиллака» или «мерседеса» и приклеить на нос этой скотине. – Дургес угрюмо зыркнул. Стоут забрал у него «винчестер» и повесил через плечо. – Еще какие-нибудь новости?

– Никаких нету.

Не стоило рассказывать Стоуту, что его охотничий трофей страдал катарактой на оба глаза, почему носорожиха и не обеспокоилась, когда приблизились вооруженные люди. Вдобавок животное было ручным, как хомяк, и всю жизнь являлось достопримечательностью передвижного зверинца из Аризоны.

– Убери камеру, – сказал Стоут. – Ни к чему показывать эту скотину в таком виде. Можешь связаться с чучельником прямо сейчас?

– Завтра сутра, – пообещал Дургес.

Палмер Стоут повеселел. Он потрепал носорога по щетинистой шкуре.

– Изумительный экземпляр!

Платили б мне по десять баксов каждый раз, когда я это слышу, подумал Дургес.

Стоут достал две толстые сигары и одну предложил верному проводнику.

– Настоящие кубинские, – сказал он, театрально прикуривая.

Дургес отказался и поморщился от мешанины резких запахов – вонючей сигары и носорожьей мочи.

– Ну расскажи что-нибудь, мой маленький зуав, – попросил Стоут. «Да пошел ты!» – чуть было не ответил Дургес. – Как думаешь, сколько ей лет?

– Точно не скажу.

– По-моему, молоденькая.

– Похоже, так, – согласился Дургес и подумал: слепая, толстая, дряхлая и ручная носорожиха – опасная убийца, ага.

Стоут все восторгался тушей, как полагается удачливому охотнику. Вообще-то восторгался он собой, и они с Дургесом это понимали. Стоут еще раз потрепал носорожиху по боку.

– Пойдем, старина. Выставлю тебе пиво.

– Это дело. – Дургес достал из кармана охотничьей куртки портативную рацию. – Только сначала скажу, чтоб Аса подогнал тележку.

У Палмера Стоута денег было больше чем достаточно, чтобы отправиться в Африку, но не хватало времени. Вот почему он устраивал свои сафари на местных ранчо, иногда легально, иногда нет. Ранчо близ Окалы во Флориде называлось «Пустынная Степь». Официально это был частный заповедник, неофициально – место, куда богатые люди приезжали пострелять экзотическое зверье. Палмер Стоут бывал здесь уже дважды: охотился на буйвола, потом на льва. Дорога из Форт-Лодердейла неплохая, добраться можно часа за четыре. Обычно охота разыгрывалась на рассвете, и к обеду Стоут уже был дома.

Выехав на шоссе, он позвонил по телефону. Его профессиональные услуги пользовались большим спросом, и джип был подключен к трем сотовым линиям.

Стоут позвонил Дези и рассказал про удачную охоту.

– Классика, – сказал он, попыхивая сигарой.

– Как это? – спросила жена.

– Заросли. Восход солнца. Дымка. Хруст сучка под сапогом. Надо тебе как-нибудь со мной поехать.

– И что она сделала? – спросила жена. – Когда ты в нее попал?