Собиратель автографов - Зэди Смит Страница 86

Китти снова позвала с лестницы Эстер — тихонько, как бы извиняясь.

— Иду-иду!.. Слушай, вот тебе телефон. Просто позвони в какие-нибудь газеты. Или хоть в одну. Скажи только, что произошла досадная ошибка, и все. Тебе это пара пустяков.

Алекс взял телефон и встал. Закрыл дверь за Эстер. Минуту поразмышлял, держа трубку в руке. Потом набрал номер, слушая давно выученную наизусть мелодию из одиннадцати нот.

Эстер прибежала обратно:

— Она только хотела узнать, где взять шампунь, — ты им сейчас звонишь?

Алекс прикрыл одной рукой трубку и жестом показал Эстер, чтобы помалкивала.

— Алло? Да, соедините меня, пожалуйста, с администрацией аукциона. Спасибо. Да, слушаю. — Он снова прикрыл трубку рукой. — Эсти, выслушай меня внимательно…

— Алекс, с кем это ты разговариваешь? Почему ты не звонишь…

— Нет, Эсти, подожди. Прежде чем упрекать… Это не ради меня. Сегодня я могу сделать для нее хорошие деньги.

— Ничего не понимаю.

— Сама подумай. Это именно то, что ей нужно. Правильно? Ей нужно обрести независимость — особенно от этого душевнобольного, — и я ей помогу.

Эстер, разинув рот, рухнула в кресло. Изобразила на международном языке жестов полное недоумение — на три долгих секунды закрыла глаза, а открыла их, расширив зрачки.

— Эстер? Это такой случай!

— Хватит грузить! — оборвала она. — Просто хочешь выпендриться. Показать всем этим лохам, что именно ты…

— Слушай, завтра мы обтяпаем большое-пребольшое дельце. Всем утрем нос, а на закуску преподнесем им хеппи-энд, да такой, что никому и не снился, клянусь тебе. Эсти, лоты, которые я вчера выставил на продажу, завтра улетят за три цены. Это будет… Алло? Да, я жду. Это Мартин? Он там? Мартин Сэндс? Да, это Алекс Ли Тандем, я подожду… Эсти, надо, чтобы один денек все было шито-крыто. Никому никакого вреда от этого не будет, а куш сорвем небывалый. Правильно?

В трубке зазвучала одна из телефонных мелодий Баха, которая для Алекса всегда была музыкой судьбы. Эстер что-то говорила. Где-то зазвонил мобильник Алекса. Замолчал, но тут же подал голос мобильник Эстер, потом опять ожил Алексов. То, о чем раньше судачили на задворках разных деревень, теперь стало лакомым кусочком для телекоммуникационного бизнеса с его спутниками связи. И уход человека в мир иной благодаря телефону наполнялся новым смыслом.

— Что ты сказала, Эсти? Я не расслышал.

— Я сказала: о’кей, — повторила Эстер и вся как-то съежилась в своем кресле, поникла, перестала походить на саму себя. — Значит, так тому и быть, но только в первую очередь для нее. А не для тебя. И не позволяй людям оставаться в заблуждении дольше необходимого. Может, у нее есть родные — ты же не знаешь. Когда торги закончатся…

— Спасибо тебе. Пожалуйста, займись ею — уведи куда-нибудь из дома, чтобы не смотрела телевизор. Прошу тебя. А потом мы с тобой все обсудим. Спасибо.

Он бросил ей ключи. Сказал то, о чем прежде умалчивал.

— Понимаю. Я этого не переживу.

2

У входа на аукцион Алекса поджидали — прямо комитет по торжественной встрече. Когда он с нарушением правил припарковался рядом, курильщики на ступеньках засвистели, загомонили и затопали ногами.

— Вот и он! Легок на помине! — воскликнул один деляга, которого Алекс всегда недолюбливал. Остальные Собиратели разделились на две группы: первые сунули руки в карманы, а вторые, наоборот, выказывали намерение обменяться с ним рукопожатием.

В окошко машины со стороны пассажирского сиденья просунулась голова Лавлира:

— Тандем! Я сделал ставку на противоположный вариант. Никогда бы не взял тебя в деловые партнеры. Думал, ты хоть неделю подождешь. Только что на тебе двадцать пять фунтов проспорил.

Алекс заглушил двигатель и вышел из машины:

— Еще не началось? Видел каталог? Мои лоты далеко от начала?

Лавлир решил немного поприкалываться.

— Привет, Лавлир, — сказал он, еле поспевая за бегущим Алексом. — Рад видеть тебя. Как дела? Идут? Отлично, Тандем, спасибо, что спросил.

— Слушай, давай потом.

Они быстрым шагом пересекли вестибюль.

— У меня как бы печальные новости, — сообщил Лавлир, тяжело дыша. — Звонил-звонил тебе, да все без толку.

— Потом.

Когда они повернули налево возле кафетерия, Алекса коснулась рука, принадлежавшая Багли. Другой рукой Багли снял шляпу и прижал ее к груди. Лицо его искажала причудливая гримаса, а глаза слезились. Чтобы как-то от него отвязаться, Алекс улыбнулся так широко, как только смог:

— Багли. Рад тебя видеть. Ты идешь?

— «И смерть, — Багли зачем-то задрал голову к потолку с кое-как намалеванными фресками, — свою утратит власть» [99]. — Он положил руку на плечо Алекса и больно его сжал. — Как только услышал, первым делом поставил кассету с этим «Пекином», и все о’кей, конечно, не лучший ее фильм, но она там такая молодая и симпатичная… точно тебе говорю, сразу почувствовал: смерть над ней не властна. Она правда будет жить вечно. В наших сердцах, в нашей памяти. И в фильмах, конечно, прежде всего.

— Действительно ужасно, — поддержал Лавлир. — А теперь, ты уж нас извини…

— А ты тоже для нее стараешься, точно, — продолжал Багли. — На самом деле она была такая молодая! Без всяких оговорок. И для всех, кто ее любит, стараешься. Хотя лично мне кажется, что было бы пристойно немного подождать… я бы не смог вот так, сразу… Кроме того, жду сейчас проверки своих автографов, поэтому… А то, что ты от этого получишь… просто сегодня ты здесь, играешь в фильме ее жизни, а завтра сам станешь режиссером…

Алекс закашлялся, надеясь хоть так избавиться от Багли, который тут же шагнул к нему и услужливо похлопал по спине.

— Он так расстроен, просто расстроен — да и мы все, — зашептал Багли Лавлиру. — Это всегда тяжело, и конечно, он же с ней встречался…

Алекс перестал кашлять и насмешливо посмотрел на Багли. Один его вид вызывал тревогу и сердцебиение. Не Багли, а сплошная галлюцинация. Ничего более невкусного мир прежде не знал.

— А что ты делал, — подытожил Багли, — когда услышал?

— Держал в руке еще дымящийся пистолет, — огрызнулся Алекс, снимая куртку. Не в той он был кондиции — выпил всего-ничего, — а руки чесались заехать этому доставале, чтобы раз и навсегда отбить у него охоту совать свой нос куда не следует.

Тут их подхватила толпа Собирателей и понесла в аукционный зал. Алекса зажало между двумя изрядными животами и подняло в воздух. У входа ему встретился Доув, со свернутым в трубочку каталогом, покусывающий нижнюю губу. Только-только пошел четвертый час, но от него уже изрядно попахивало хересом.