Песнь тунгуса - Олег Ермаков Страница 74

Где-то в Море.

Черный снова обошел свою Льдину. Он останавливался и втягивал воздух крупным черным носом, долго втягивал, пытаясь уловить какие-либо запахи помимо запахов Воды, Льда… И ничего не улавливал.

Надо было уже и оставить Льдину, но Черный дожидался хотя бы какого-то знака с берегов. Ничего не было.

Пролетали Чайки, насмешливо крича: «Кья! Кья!» Но они скорее вестницы Воды.

Ворча, Черный бродил по Льдине. Иногда он вставал на задние лапы и так вглядывался, а главное внюхивался и вслушивался. В своих владениях он различал, как гремит водопад, как гудит странствующее облачко Пчел, суля сладкую поживу, как кричат Лебеди на Озерах, как стучат копыта Оленя на осыпи и как сшибаются лбами Лоси. Слышал, как бьется на перекатах Реки Рыба, идущая на нерест. Слышал скрип крыльев Воронов, долбежку дятла на соседней Горе. Или звуки идущих куда-то Поперечноглазых. Поперечноглазые не умеют хранить молчание, они обязательно издают разнообразные звуки, если идут не поодиночке. Черному доводилось с ними сталкиваться. Они ходят на задних лапах, словно постоянно вслушиваются и всматриваются и принюхиваются. Рваное Ухо научила их всегда уходить от Поперечноглазых. Делать это довольно легко. Хотя они и ходят на задних лапах, но на самом деле у них испорченный нюх, слабый слух. Они тыкаются в тайге, как слепые и глухие. Но и Черного подводил слух, когда дул Ветер. Ветер обманывал и нюх. И тогда Черный встречал Поперечноглазых. Они сразу застывали и выделяли сильнейший запах страха. Этого Черному было достаточно, и он сворачивал и уходил.

«Кья! Кья!» — снова кричали Чайки.

Однажды неподалеку в воду опустились Утки. «Крук! Крук!» — переговаривались они. Черный замер. Во все глаза он смотрел на уток, как они плавают, ныряют, чистят клювами перья. И он улавливал их дивный аромат перьев и Травы, древесной коры. Черный следил за ними неотрывно. Но как только он пошевелился, Утки сорвались, захлопали крыльями и полетели, и Черный напрасно бултыхнулся в Воду. Но уже не стал возвращаться и поплыл.

Холодная Вода текла по нему, переливалась через загривок. Черный работал всеми лапами, как если бы бежал в тумане или высокой траве.

Он плыл долго, так что замерз и устал, но Воде не было конца и края. И никаких вестей не приносил Ветер.

Неожиданно в стороне раздался всплеск, Черный метнул туда взгляд и увидел Нерпу. В Воде чернела голова с большими глазами. Нерпа глядела прямо на Черного, и он свернул к ней, рванулся, и Нерпа пропала. Лапы Черного поймали все ту же Воду, Воду, Воду без конца и края. Черный всхрапнул от огорчения и снова повернул… Но куда он раньше плыл? Черный покружил и снова взял направление, держа позади Золотое Око.

Он плыл уже совсем медленно… И уловил вдруг какой-то запах. Это был запах мышей. Черный сильнее заработал передними лапами, чтобы немного приподняться над Водой. И это ему удалось. Он увидел впереди что-то — и направился туда.

Это была Льдина. Черный подплыл к ней, выбросил из Воды передние лапы, навалился — и край льдины обломился, так что Черный с головой ушел под Воду. Тут же вынырнув, он мотнул башкой и снова приблизился к льдине. Теперь он ударом лапы обрушил зыбкий край, потом подплыл вплотную, выпростал обе лапы и глубоко вонзил когти в лед, словно это была его жертва. Так он лежал некоторое время, словно прислушивался к чему-то, — а на самом деле собирался с силами, и — потянул всю Льдину на себя, она подалась, Черный выполз на ее испещренную Золотом Оком поверхность…

Отлежавшись, он встал и приблизился к вороху сухой Травы и палкам. Отсюда и сочился запах Мышей. Черный поворошил Траву, в ней ничего не было… Только запах. Может, здесь было когда-то гнездо Мышей. Как оно оказалось на Льдине, неизвестно.

Черный обошел Льдину. Она была больше прежней.

В Море прошел еще день. Черный спал под Огнями. Льдина парила среди Огней.

Утром Золотое Око не появилось, и подул Ветер. Льдину закачало. Ветер трепал Черного за холку. На Льдину набрасывались Волны с белыми гривами. Черный на них огрызался. Но они нисколько его не боялись. Подпрыгивали к самой морде, оставляя на ней ледяные брызги, словно мокрые следы своих лап. Черный даже попытался отмахнуться от одной Волны лапой, оскалил клыки ей навстречу, но та быстро исчезла. А на смену ей уже спешила другая.

«Рры-рахх!» — рыкнул Черный.

Волны скакали всюду, и Льдина сотрясалась от их ударов. Черный горбился, хмуро озирался. Колонок крутился в брюхе. Черный принялся жевать сухую Траву, грызть палки.

Льдину несло в воющем Море. Это был не Дальний Ветер Бешеной Реки, а другой, Ветер Севера. Драться с ним бесполезно. И Черный снова лег на сухую Траву. Он чувствовал, как Льдина сотрясается.

Ветер злобствовал весь день и не стихал ночью. Льдина раскололась. Половину ее сразу унесло, и она исчезла в пастях гривастых Волн. Черный оставался на другой половине. Теперь Льдина стала легче, и ее быстрее куда-то тащили гривастые Волны, кружили. Черный ждал, когда Лед под ним расколется. Но эта половина оказалась крепкой, и Черного еще долго носило ревущее Море, пока вдруг Ветер Севера не оставил его в покое и не улетел в свои пределы.

Был хмурый день. Вода казалась серой. И Черный уловил Запахи Берега. Пахло Землей, ее Деревьями. Черный встал, пошатываясь, на задние лапы и так стоял, тянул воздух черным носом. Больше ждать было нечего, и он опустился и тут же окунулся в холодную серую Воду и поплыл.

Плыть ему пришлось не близко. Но Черный держал направление по Запахам Берега, и эти Запахи усиливались и звали к себе.

И наконец, он увидел темную полосу Берега, дальше вставали Горы, зеленела Тайга. Черный плыл из последних сил, рыл Воду лапами. Темная полоска ширилась, Горы вырастали.

Черный зацепил камни, попытался встать на валуне, но тут же оскользнулся и погрузился в Воду с башкой, вынырнул, мотая башкой, рыкая, и поплыл дальше. И вот его лапы почувствовали твердую опору, и Черный встал.

Он стоял в воде, не в силах сдвинуться с места, кашлял, мотал башкой. В этом поединке с Морем он одолел.

Наконец Черный сделал шаг, другой.

Шатаясь, он вышел на Сушу и тут же рухнул. Земля, это была холодная, твердая Земля.

Так Черный лежал, приходя в себя и вбирая носом земляные Запахи.

Где-то поблизости послышался голос:

— Куведрююю! Куведрююю!

Черный с трудом приоткрыл глаза и увидел на камнях неподалеку дымчато-серую с пестринами Птицу с длинным изогнутым кверху клювом и желтыми ногами. Она ходила и что-то искала на Земле.

— Куведрююю! Куведрююю!

Черный прикрыл глаза. У него не было ни капли сил, он не мог двинуть и лапой, — только веками. Смотреть да еще втягивать носом воздух.

— Куведрююю! Куведрююю!

И вдруг послышалось знакомое: «Кро! Кро!» Это говорил Ворон. Он быстро появляется, если где-то на берегу лежит недвижно Зверь или Рыба. «Кро! Кро!» Ворон кружил. Черный лежал, не открывая глаз. Вскоре он различил Запах Железа и Запахи Поперечноглазых, не самих, но те, которые они иногда оставляют. Черный снова открыл глаза. Той Птицы уже видно не было, она ходила у воды где-то рядом. Ворон все кружил, перья в его крыльях поскрипывали.