Инжектором втиснутые сны - Джеймс Роберт Бейкер Страница 57

Порыв ветра взметнул песок, и Норрайн прикрыла глаза:

— А что подумали ее родители, что с ней случилось?

— У нее была только мать.

— Ну так что считала ее мать?

— Что это я убил ее.

Норрайн искоса посмотрела на меня долгим взглядом:

— А ты ее убил?

Я не мог ответить ей прямо, просто не мог:

— А что, если я скажу «да», это добавит к впечатлению от моей персоны возбуждающего ощущения опасности?

Она не улыбнулась, как я надеялся:

— Нет, скорее это приведет к тому, что я не захочу больше с тобой общаться.

Ветер нес листья по травяному покрытию.

— Не дергайся. Я невиновен.

— Тогда почему они тебя подозревали?

— Не они. Она. Только ее мать. Полиция никогда не выдвигала обвинения всерьез.

— А почему ее мать тебя подозревала?

— Потому что я был одним из немногих, у кого действительно был мотив.

— Какой мотив?

Я отшвырнул сигарету:

— Я любил ее, — ответил я.

Со следующего дня я начал выходить на работу — хотя мой приличный вид все еще портили синяки, а шрам над левой бровью должен был остаться навсегда. По тому, как со мной общались (похлопывая по спине, тревожно выражая сочувствие — но не задавая никаких вопросов), я понял, что все знали о случившемся, и, как и Нил, считали это всего лишь неудавшимся любовным приключением. Я хочу сказать, что если бы меня ограбили на улице, то тут же завалили бы вопросами: когда это случилось, что сказала полиция, ну и так далее. Но то, что произошло, было ценой, которую приходится платить тому, кто пытается украсть чужую жену. Порой мне хотелось схватить кого-нибудь за грудки и постараться заставить понять, но я знал, что в результате буду выглядеть, как кретин с «волчьей пастью», который пытается декламировать один из сонетов Шекспира. И все же больше всего на свете я хотел забыть ее.

Но не мог. Все время приходили запросы от слушателей на композиции Контрелла — моя вина, раньше я ставил их много и часто. Я пил понемногу, но все время, и дома, и на работе — вероятно, это тоже вносило свой вклад в мое отношение к случившемуся.

— Студия KRUF. С вами говорит Эрнест Геморроид. [342]

— Привет, Скотт. Меня зовут Фред. Поставь, пожалуйста, ту старую песню «Vectors» — «Ринкон»…

— Эй-эй, стоп. Извини, Фред, ничего не получится. Похоже, ты просто еще не слышал, приятель — но у нас тут смена формата. Мы теперь играем только зарубежные каверы. Как насчет «Lady» Кенни Роджерса [343]в варианте филиппинского техно-попа? О, вот тут еще кое-что есть — может, «Little Red Corvette» в исполнении детского хора Камбоджи?.. — щелчок, гудки.

Ближе к рассвету мое обаяние иссякало.

— Привет, Скотт, ты не поставишь «Stingrays», «Люби ме…»

— Ни за что! Я больше не ставлю этот идиотский гребаный хлам. Хочется поплавать в этом дерьмовом сиропчике — позвони доктору Маразмато. [344]

И тебя туда же, жопа с ручкой! — Отбой.

Как-то утром (нервы с похмелья были ни к черту) я прочел заметку в «Биллборде», давясь омлетом с арахисовым маслом и киви в кофейне «Дьюк».

«Легендарный продюсер и композитор Деннис Контрелл объявил о своих планах записать новый сингл со своей женой, Шарлен, которая более всего известна как ведущая вокалистка „Stingrays“, рок-группы шестидесятых. „Я уже долгое время работал над инструментальной частью, — сообщил затворник Контрелл. — Но я не был уверен в том, кому отдать вокал, пока однажды меня не осенило. Ну конечно же! Кто был величайшим голосом этой или любой другой эры? Иногда для того, чтобы разглядеть то, что находится прямо перед тобой, надо уехать довольно далеко от дома“.»

Я рассмеялся, как папаша, только что усадивший свою маленькую дочку-калеку в свою новехонькую машину. Все до единого, кто был в «Дьюке», уставились на меня.

В этот вечер я приехал в студию рано, успев закинуть в себя пару «черных красоток» [345]и пинту текилы и выкурить несколько плотных косячков крепкой дури из Бангкока. Я побрился, просрался, принял душ, и все это время у меня играли песни Мэри Уэллс: «Му Guy», «You Beat Me to the Punch», «Two Lovers» и все остальное, и так до того времени, когда мне пора уже было выходить — но вместо этого я хлопнулся на кровать и схватился за телефон. Я проникся сущностью Мэри Уэллс, фактически став ею, и это было именно то, чего я добивался.

— Алло, — сказал я бархатистым голосом негритянки, — студия «Санрайз»? Да, пожалуйста, могу я поговорить с мисс Шарлен Контрелл? Да, просто скажите ей, что это Мэри, Мэри Уэллс.

Долгая пауза; настоящая Мэри пела с моей пластинки «You Beat Me to the Punch», стены начали качаться.

Наконец Шарлен взяла трубку и сказала ровным бесцветным голосом:

— Алло?

— Алло, Шарлен? Это Мэри Уэллс. Ты, наверное, помнишь меня? Двадцать лет назад у меня был грандиозный хит «Му Guy».

Пауза.

— Кто это?

— Говорю же тебе, Мэри. Мэри Уэллс. Неужели ты не слышишь, у меня тут прямо сейчас играет еще один мой хит? Ну да ладно, на самом деле, девушка, я вот зачем звоню. Я тут на прошлой неделе прилетала на одну ночь в Оранжевый округ, совместный концерт «снова на сцене» у нас был, с Мартой Ривз и еще несколькими легендарными рок-дамами, и тут смотрю — знакомое лицо в первом ряду. После концерта он зашел ко мне в гримерную и говорит: «Мэри Уэллс, у меня глубокая психическая травма. Ты не согласишься проехаться со мной в моем переоборудованном „линкольне“, я бы поплакал у тебя на плече и рассказал бы тебе о моем провалившемся романе с Шарлен Контрелл?». Думаю, теперь ты, девушка, понимаешь, о ком я?

Сперва она не ответила. Где-то вдали играла композиция Денниса.

— Ты вообще в своем уме? — язык у нее заплетался. То ли она была пьяна вдрызг, то ли еще что.

— Ну я-то так не думаю, — ответил я все так же мягко и протяжно. — Но я весьма и весьма озадачена и поражена. Просто не могу понять, девушка, с чего ты вдруг решила вернуться к психопату вместо того, чтобы остаться с тем, кто тебя по-настоящему любит?

Долгая пауза. Музыка прекратилась. Мужские голоса. Может, она была в комнате звукозаписи?