Когда уходит человек - Елена Катишонок Страница 50

Часовой под цифрой «21» переминается с ноги на ногу. В 23.00 он уйдет в казарму по соседству. На лестнице тихо. Чужие голоса на чужом языке надежно заперты за прочными двойными дверьми. Дворник, сунув руки в рукава пальто, обходит двор. На кухне горит свет, и дядюшка Ян спешит за собственной тенью. Тень удлиняется, и скоро оба сливаются с темнотой. Через несколько минут дворник возвращается — теперь, наоборот, тень спешит сзади, боясь, что он оставит ее в холодном дворе. Гаснет свет в дворницкой. Дом — коробка от головоломки — засыпает.

На втором этаже светится окно гостиной. Из-за письменного стола господина Мартина встает штурмбанфюрер Грюндер. У него покатые плечи и напряженное лицо, словно он вот-вот чихнет. Штурмбанфюрер начинает ходить — так легче думается. В Берлине ждут его докладную записку о цыганах Остланда. В голове уже складывается план, стройность которого нарушают вопросы, не до конца ясные самому штурмбанфюреру. Начальство не любит вопросов, оно предпочитает ответы. Следовательно, все сомнения необходимо облечь в форму инициативных идей и предложений. Если Берлин согласится, то его, Грюндера, докладная записка ляжет в основу новой инструкции.

Отдельные фразы, обрывки тезисов плыли в табачном дыме, и Грюндер легко представлял их напечатанными на машинке. Он медленно ходил по ковру, аккуратно стряхивая пепел в мраморную пепельницу — в прошлом году, будучи в Голландии, штурмбанфюрер нашел ее по чистой случайности. Пепельница была сделана в виде приподнятой женской ладони, сложенной лодочкой. В разгромленной лавке лежала разбитая статуя, и Грюндера восхитила форма отколотой кисти, беспомощной и прекрасной; он поднял и некоторое время возил с собой, а потом заказал бронзовую подставку. Было бы целесообразно предоставить полиции на местах принимать решения… Стряхнул пепел. Нет, иначе: …необходимо определить прежде всего, следует ли подходить к цыганскому вопросу с тех же позиций, как и к еврейскому вопросу. Какой оригинальный рисунок у ковра… С одной стороны, оседлые цыгане, в отличие от их кочующих соплеменников, не представляют социальной опасности. Тезис необходимо обосновать — например, сослаться на опыт Эльзаса. Быстро подошел к столу и достал из папки циркуляр. Оседлые цыгане, владея некоторой недвижимостью и обладая профессиональными навыками, являются составной частью местного населения. Это перенести в начало. Интересно, что здесь висело на стенах — там, где светлые пятна по обеим сторонам двери? Картины? Портреты? Он закурил новую сигарету, присел к столу и подвинул к себе бювар. Считаю необходимым заметить, что в случае приравнивания цыган к евреям возникает необходимость в цыганском гетто. Сделал мысленную пометку: тезис о гетто вынести в отдельный пункт, он звучит убедительно. С точки зрения рентабельности имело бы смысл использовать территорию уже существующего еврейского гетто, по мере его освобождения, для размещения цыган. Такой подход упростит решение как еврейского, так и цыганского вопросов. По логике вещей, надо лечь спать, но Грюндер знал, что утром сегодняшние рассуждения рассеются, как табачный дым, и придется начинать все сначала. Полагаю, что заключению в гетто подлежат только бродячие цыгане. Что касается оседлых, то проблема может быть успешно решена посредством стерилизации обоих полов.

Грюндер записывал очень быстро и кратко, сокращая слова, ставя стрелки и обводя отдельные фрагменты. Альтернативой цыганского гетто может служить концентрационный лагерь. В обоих случаях необходимо принять меры к тому, чтобы цыгане, подлежащие аресту и заключению, были взяты на своевременный учет для составления списков. Нельзя недооценивать участие местной полиции и добровольцев из местного населения. Таким образом… Ковер завораживал и отвлекал. Он поднял взгляд на стену и опять наткнулся на раздражающие светлые пятна. Что за картины, интересно? Наверное, собственная мазня. Таким образом… Или так называемый кубизм. Картины-головоломки, где все детали сложены самым абсурдным образом и вверх ногами. При этом полотна называются «Первый поцелуй» или «Игра в карты». Благодарю покорно. Штурмбанфюрер отвернулся. Таким образом… Что — «таким образом»? Он перелистал написанное. И как, позвольте осведомиться, отличать цыган от евреев? Или оседлых от кочевых? Для этого нужен особый департамент. Набегут молодые невежды из Берлина, вежливо воспользуются его материалами, в то время как его самого, Грюндера, отправят на Восточный фронт.

Раздражение нарастало: сказывалась усталость. Нет, господа, я не буду для вас таскать каштаны из огня. Он медленно прошел в соседнюю комнату и машинально повернул выключатель. Свет не вспыхнул. Ах, да… Странная комната. Судя по нескольким висящим на стенах тарелкам, здесь располагалась столовая, однако никакой мебели не было, как не было и лампы, хотя из потолка торчали отвратительные черные корешки проводов. Какое варварство. Таким образом, хоть местное население по своим социальным и эстетическим критериям находится на низшей ступени, оно с энтузиазмом относится к искоренению инородцев любого происхождения, в особенности евреев и цыган. «Местное население» вынести в отдельный пункт. Далее: учитывая высокую концентрацию цыган на территории Остланда, зачастую не представляется возможным дифференцировать оседлых цыган от кочевых. Чтобы обеспечить решение цыганского вопроса в кратчайшие сроки, наиболее рационально было бы трактовать… Карандаш легко закончил фразу и поставил точку. Вот так; и никакого департамента.

Грюндер погасил лампу и закрыл за собой дверь в спальню. В раздвинутые шторы светил уличный фонарь, прямо на протянутую женскую руку, щедро засыпанную пеплом и окурками.

Лагерь встретил Роберта Эгле так же, как встречал тысячи других: велел оставить за воротами прошлую жизнь, швырнул вместо нее номер, на который отныне следовало отзываться, обучил выкрикивать по требованию начальства фамилию, имя, отчество и статью, хотя пятьдесят восьмая статья легко читалась на ошарашенных лицах вновь прибывших. Лагерь заставил выучить первые новые слова: барак, баланда, бушлат… Последнее врезалось особенно резко, когда он узнал в санчасти, что Бруно Строд «накрылся деревянным бушлатом». Фельдшер не поленился объяснить фраеру, что это значит. На руке у фельдшера блестели часы Бруно.

Лагерное начальство определило Роберта на общие работы, то есть лесоповал, для строящейся железной дороги. Он встретил известие спокойно — отчасти потому, что все происходящее с ним считал заслуженным, отчасти по неведению, ибо не только не знал зловещего смысла общих работ, но и представить не мог, что лагерь и все ему принадлежащее — совершенно иная цивилизация. Привезенным из России в каком-то смысле было легче внедриться в эту цивилизацию — они давно знали, что представляет из себя советская власть и большевики (а многие сами были большевиками), в то время как родина Бруно и Роберта получила годичную порцию советской власти, что-то вроде поспешной прививки тяжкой болезни, от которой лихорадит и нездоровится, но полное заражение не наступает. Однако работа за письменным столом, комфорт и уют западного города несовместимы с понятием «общие работы». Понадобилось бы совсем немного времени, чтобы метафора деревянного бушлата предстала в своей прямой дощатой сути, сопровождаемая биркой с номером на бесчувственной ноге. Именно так все и произошло бы, не приключись в лагере ЧП: бухгалтеру воткнули перышко (а вернее, сразу несколько перышек), да аккурат перед сдачей отчета за последний квартал и за весь год. Среди вольнонаемных, как на грех, не нашлось ни одного специалиста. На утреннем разводе бригадир закричал: