Спасенные - Джим Горант Страница 49

По большей части они не обращали на него внимания, но, если ему случалось зайти слишком далеко, собаки поворачивались к нему с отрывистым лаем, щелчком зубов или глухим рыком, и он понимал, что переполнил чашу их терпения. То же самое происходило и тогда, когда он в игре прибегал к недозволенным методам или совершал иной проступок. Собаки учили его, что было «круто», а что нет.

Будь он более агрессивным и демонстрируй доминантное поведение, это неизбежно привело бы к конфронтации, однако Макклей было ясно, что он не лидер, а просто большой увалень, которому хочется поиграть и позабавиться. Она даже начала потихоньку приучать его к другой кличке.

Большой и мускулистый, он выглядел «крутым парнем», будучи на самом деле неуклюжим увальнем, ласковым и не способным принести вред. Он напоминал ей Трусливого Льва из «Страны Оз». Он даже цветом походил на льва. 26 декабря Макклей приняла решение. Отныне в честь огромной трусливой кошки Попрыгун получает кличку Лео.

❖

Каждый день Мартина Макклей вставала в 7:30 утра. Она выпускала собак во двор, а сама варила чашечку кофе и просматривала газету. Затем псы шествовали за ней в спальню, где вся орава устраивалась на кровати. Последним всегда залезал Лео.

Каждый день он водружал три лапы и большую часть туловища на кровать, оставляя четвертую лапу свисать с кровати и болтаться в воздухе, будто у него не было сил подтянуться. Макклей понимала, что это своего рода представление. У нее была видеопленка, как доказательство того, что при желании этот пес, в прошлом известный под именем Попрыгун, может легко перемахнуть через кровать, но такого желания у него не возникало. Наверное, ему каждый раз нужно было небольшое доказательство любви и приятия, когда Макклей с собаками хватала его за ошейник и втаскивала «из пропасти» на кровать.

В 2002 году Макклей смотрела по телевизору репортаж о собаках, спасенных с бойцовского ринга. По ходу сюжета офицер по контролю за гуманным обращением с животными взял на руки собаку, худого, покрытого шрамами, затравленного питбуля, и пес положил голову на плечо полицейского. Это тронуло Макклей. Как могла собака, выращенная в ненависти, ластиться к незнакомцу? Это о многом говорило по отношению к собакам вообще и питбулям в частности, свидетельствовало об их бесконечном жизнелюбии.

Макклей стала работать волонтером в приютах и еще больше полюбила питбулей. Ее восхищало то, как мало отражаются на них страдания, которым они были свидетелями или через которые прошли сами. Они всеми силами стремились забыть о них и сосредоточиться на хорошем. Макклей принялась выискивать питбулей в приютах и столкнулась с четко выраженной тенденцией. Если питбулей признавали годными к адаптации в обществе, работники приютов обычно готовились к неприятным неожиданностям. А если думать о неприятностях, их не составит труда обнаружить.

Макклей понимала, что требуется менять отношение к питбулям как таковое. Она старалась повлиять на представление людей об этой породе, рассказывая, какими замечательными могут быть питбули. В 2004 году она взяла домой Хейли, красивую пятнистую суку питбуля, найденную в приюте. Помимо общего курса дрессировки, она начала готовить Хейли к работе с пациентами в больницах и домах престарелых, где задачей собаки-терапевта было улучшать душевный настрой немощных людей.

Обучение такой собаки — очень серьезный процесс, поскольку от нее требуется не только безукоризненное послушание, но и способность справиться с заданиями специальных медицинских тестов. Должна ли собака-терапевт реагировать, если над ее головой висит трубка капельницы? Прыгнет ли она в инвалидное кресло или на колени к больному? Испугается ли звуков громкоговорителя? Будет ли уделять внимание людям, к которым приходит? После тестов собака должна пройти три испытательные практики в медицинском учреждении. Лишь справившись со всеми без исключения заданиями тестов, она получает сертификат собаки-терапевта.

У Хейли на это ушло пять месяцев. Увидев по телевизору, как с участка Вика выводят его собак, Макклей решила, как замечательно было бы взять одну из этих собак, сделать из нее собаку-терапевта, чтобы показать всему миру, на что способны представители этой породы. Такой шанс предоставил Макклей Лео, и ее надежды стали воплощаться в жизнь гораздо быстрее, чем она думала.

Обретя внутреннее равновесие, Лео стал делать небывалые успехи в обучении. Питбули привлекали Макклей именно своей постоянной готовностью и желанием работать, но Лео выделялся этим даже среди питбулей. Крайне привязанный к людям и одержимый постоянным желанием сделать им приятное, Лео продвигался в занятиях семимильными шагами. В конце января, менее чем через шесть недель после появления у Макклей, он получил сертификат собаки-терапевта.

Благодаря своему спасению из питомника «Бэд-Ньюз» он пользовался популярностью везде. Куда бы он ни шел: в больницу, дом престарелых или специальную школу, там находилось немного людей, переживших больше, чем пережил он.

Во время учебной практики с настоящими пациентами Лео пришел к женщине, страдающей болезнью Альцгеймера. Больная сидела и безучастно смотрела в окно, но стоило Лео войти, она взглянула на него и улыбнулась. Медсестра сказала Макклей, что больная никогда ни на кого не обращала внимания.

В присутствии Лео пациент с сердечно-легочным заболеванием так оживился, рассказывая о своих эрдельтерьерах, что даже снял кислородную маску, чтобы его лучше было слышно. Макклей наблюдала похожие случаи и с другими собаками-терапевтами, но с Лео все было по-другому. В нем было нечто, на что люди не могли не откликнуться. Обаяние? Энергетика? Сострадание? Нет, дело было не в них. Наблюдая за Лео, Макклей старалась понять, в чем секрет успеха этого пса. И, наконец, поняла, что секрет заключен в его простодушии. Большой и неуклюжий, с глуповатым выражением морды, он подходил к людям и словно говорил: «Привет, это я, Лео». И на его безыскусность и открытость нельзя было не ответить.

С тем же самым отношением его встречали и в детских исправительных учреждениях, куда Макклей приходила, чтобы дети увидели, что даже бойцовые питбули Вика вовсе не были злобными чудовищами и заслуживали лучшего к себе отношения. Макклей начала также работать в приютах для животных, проводя там тестирование собак.

Разумеется, Лео до всего этого не было никакого дела. Закончив работу, он хотел лишь одного — скорее оказаться дома и поиграть. Дома Лео часто с топотом врывался в комнату, прыгал на диван, а затем скатывался с него и неподвижно лежал на полу, словно неудачно приземлился. Тогда остальные собаки прыгали на него, и скоро все четверо образовывали клубок из лап и хвостов. Это была его любимая игра.