Прощай, цирк - Чон Унён Страница 41

Вперед меня заставлял идти ветер. Он нежно ласкал мою худую грудь и руки, изуродованные рубцами. Постепенно набирая силу, он становился резким и толкал меня в спину. И я испытывала благодарность, даже когда полы моего пальто разлетались в стороны, а кожу кусал холод. Если бы не ветер, я бы не знала, куда шагать, откуда взять силы, чтобы перебирать ногами. Ветер был плеткой, хлеставшей душу, он нес мое омертвелое тело. Мне оставалось только упрямо двигаться дальше, как привыкшая к ударам кнута лошадь или вол.

Я шла по дороге, вдоль которой ровной линией выстроились уличные фонари. Изредка по улице, будто выпущенные из лука стрелы, проносились машины. Всякий раз, когда мимо меня пролетала очередная, я с трудом сохраняла равновесие, задетая мощными воздушными потоками. Пальто, надетое в спешке, совершенно не грело, холодный воздух морозного утра забирался под тонкую ткань. Я не чувствовала ни ног, ни щек, они словно онемели. Единственным напоминанием о тепле на этой дороге был мутный свет уличных фонарей. В бескрайнем ночном небе даже звезды не горели. Мечтая заполучить хотя бы эти крохи тепла, я, выбиваясь из сил, шла к желтым огням.

Я не могла с точностью сказать, сколько прошло времени, как далеко я уже забралась и куда надо идти дальше. У меня не было никакого плана, я даже думать не пыталась. Мысли лишь замедляли мою поступь, рождали страх, уговаривали пойти на компромисс. Поэтому я делала шаг за шагом, бездумно, неуклонно, смотря только себе под ноги и изредка поглядывая на море.

Тротуар, выложенный разбитой и потрескавшейся плиткой, в просветах между квадратами которой местами показывалась земля, в конце концов закончился. Путь мне преградила дорога, но сколько бы я ни оглядывалась в надежде заметить переход через нее, его нигде не наблюдалось. Я начала спускаться по каменной террасе, чтобы перебраться на другую сторону, как вдруг меня ослепил яркий свет. Пронзительно заверещал клаксон. Глаза сами собой закрылись, я застыла на месте.

Когда я снова открыла глаза, на меня летел грузовик. Он промчался мимо, обдав меня холодной волной. Только сейчас я действительно осознала, что ушла из дома, бросив все. Понимание пришло в тот момент, когда появившийся из ниоткуда автомобиль слепящим светом фар выхватил мою фигуру из тьмы. Я не могла пошевелить даже пальцем. Зубы стучали, меня протряхивало крупной дрожью.

«Что я наделала? — роились в моей голове мысли. — Позабыв обо всем, в порыве чувств бросилась бежать — в домашних тапочках, без вещей. Неужели в глубине сердца я собиралась вернуться обратно? Да, наверное, все произошло именно так потому, что я надеялась возвратиться еще до того, как проснется муж, сделать вид, что ничего не случилось, притвориться, будто вышла ненадолго во двор».

Обернувшись, я окинула взглядом пройденный путь. Шоссе, которое вело к дому мужа, осталось за спиной. Дорога, с двух сторон обрамленная тротуаром, виднелась неясно, словно глубокая, мрачная река. Когда я ступила на нее, мне почудилось, что вокруг образовалась воронка, а мои ноги обвили темные водоросли. Я стояла, точно островок посреди бурных вод, травинка, дрожащая под штормовыми порывами, охваченная страхом от того, что перейти реку было невозможно, а воротиться назад — немыслимо.

Тут до меня донесся чей-то голос. Он шел будто откуда-то издалека. Тихий, теплый, этот голос сказал мне:

— Нет реки, через которую нельзя было бы перебраться, не позволяй страху овладеть твоей душой.

Близкий и одновременно далекий голос точно потянул меня за руку, помог подняться. Пошатываясь, с трудом держась на ногах от головокружения, я вновь шла вперед. Голос — мой друг-невидимка — обнял меня плечи, и, опираясь на него, я перешла дорогу. Воронка и темные водоросли исчезли. С каждым следующим шагом мой страх тоже отступал на один шаг. Я внимательно слушала то, что рассказывал мне голос. Сначала звучавший негромко, он постепенно становился увереннее и, наконец, объяв меня мощной волной, произнес:

— Прислушайся, разве ты не слышишь дрожь земли, клич воинов, скачущих по равнине. Разве не доносится до тебя стук копыт? Это кони переправляются через реку Далинг ^[46]. Войска династии Тан отступают, и шум их бегства — ничто по сравнению со звуками наступления победителей. Вот-вот крепость Тяньмэнлинь взорвется криками победы. Представь себе людей, которые, следуя призыву: «На восток, на восток!» — идут, оставляя позади потерянную родину. Женщин с младенцами на спине, замерзающих на холодном степном ветру, детей, мужчин, шагающих по стылой земле. Страна пала, но там по-прежнему жили люди. Они поставили свой стяг на горе Дунмушань. Заняв могучую крепость на самой вершине, они сверху взирали на равнины Маньчжурии. Но если подумать: как могли вернуть себе древнюю родину те, кто жил отказавшись от чести и терпя позор?