Полая женщина. Мир Барби изнутри и снаружи - Линор Горалик Страница 31

Но и вне зависимости от географических особенностей можно смело сказать, что число родителей и вообще взрослых, относящихся к Барби нейтрально, очень и очень мало. Подавляющее большинство тех, с кем мне довелось говорить на эту тему или чьи высказывания мне довелось читать, полагают, что среди всех игрушек, находящихся в распоряжении их детей или детей их знакомых, Барби занимает особое место в силу масштаба ее влияния на личность развивающегося ребенка. Вера взрослых в это влияние, на мой взгляд, значительно превосходит уверенность самих девочек в существовании такого влияния. И дело здесь не только в более развитой рефлексии у старшего поколения. Мне видится, что в большой мере дело заключается в разнице проекционных механизмов и в том, что взрослые как наблюдатели игрового процесса и дети как непосредственные его участники «вчитывают» разные смыслы в игру с Барби. Если дети исключительно свободны в выборе ролей и характеристик, присваиваемых кукле (она может быть, в зависимости от конкретного момента, самой девочкой, ее подругой, кем-нибудь из взрослых, например: мамой, тетей, школьной учительницей, незнакомой женщиной, персонажем просмотренного фильма, принцессой из космоса и т. д.), то взрослые, гораздо более косные в своих проекциях, видят в Барби уже описанный мной в прошлой главе монолитный образ, тяжело поддающийся пересмотру и не слишком обаятельный. Для них Барби в первую очередь — взрослая женщина с развитыми формами, вкусом к материальным ценностям и богатым, иногда вызывающим гардеробом. Они не учитывают широту спектра тех ролей, которые дети присваивают кукле, и искренне переживают, что маленький ребенок может питать постоянную привязанность к такого рода "особе".

Еще одна причина, заставляющая взрослых опасаться Барби и приписывать ей негативное влияние на детей, — непонимание механизма различения правды и вымысла. В этом плане взрослые совершенно не доверяют детям. Почему-то считается, что ребенок легко путает правду и вымысел даже там, где его собственный опыт и весь контекст указывают на вымышленность ситуации. Если бы все действительно было так плохо, как мы подозреваем, то книжные иллюстрации и плюшевые игрушки внушали бы детям, что существуют розовые коты и крокодилы в полосочку, а отсутствие таких существ в реальном мире наносило бы ребенку тяжелейшую травму. Взрослые часто полагают, что ребенок способен считывать только самые непосредственные смыслы предлагаемых ему историй и не способен просматривать за ними более сложные сюжетные, этические и моральные конструкции. Если бы мы оценивали волшебные сказки с такой же степенью адекватности, с какой мы оцениваем Барби, то Золушке следовало бы пенять на то, что она учит детей подчиняться всякому, кто ими помыкает, стыдиться своей честной рабочей одежды, считать, что работа — это позор, и отдаваться в руки первого встречного с высоким социальным положением. Нас не передергивает от слов "прекрасная принцесса", повторяющихся из сказки в сказку, мы почему-то не считаем их способными внушить девочке, что любовь достается только прекрасным (а если и считаем, то не перестаем читать ей сказки и слово «прекрасная» не опускаем). Мы искренне верим, что дети, слушающие сказку, некоторым магическим образом различают за поверхностными атрибутами сюжета сложную «мораль», но дети, играющие с Барби, замечают только неправильные пропорции тела, розовые двухэтажные дома и слишком яркие костюмы.

Барби, безусловно, можно многое поставить в вину. Но настолько серьезные попытки демонизировать бедную куклу и одновременно инвалидизировать ребенка видятся мне несколько нелепыми. Кроме того, не следует предполагать, что девочка, играющая с Барби, заперта в розовом замке злой колдуньи, обладающей широкой улыбкой и кучей розовых платьиц. На самом деле существует огромное количество факторов влияния, сказывающихся на развитии любой девочки, растущей в хоть сколько-нибудь нормальной (и даже в совершенно ненормальной) обстановке. Барби вполне может быть одним из них, пусть даже весьма значительным, но все-таки не единственным. Жизненные уроки девочка получает не только от своих кукол. Я часто думаю о том, что если бы дело с Барби обстояло так плохо, как нам нередко рассказывают, и что если бы она действительно оказывала на развивающийся ум будущей женщины такое чудовищное влияние, то за сорок шесть лет существования этой куклы западный мир давно скатился бы в тартарары, и сегодня мы имели бы дело исключительно с пустоголовыми фригидными блондинками, не имеющими никаких ценностей, кроме материальных. Благодарение Богу, ничего подобного не происходит. Одна из прочитанных мной статей, касавшихся Барби, называлась "Пластиковая сестра сатаны" (статья, кстати, защищала бедную куклу от нападок ранних и поздних феминисток). Можно сколько угодно ругать Барби и предъявлять ей вполне обоснованные претензии самого разного рода. Но говоря о ней как о "пластиковой сестре сатаны", мы обижаем и себя, и своих детей.

Одной из составляющих мифа о значении Барби в жизни подрастающего поколения является вера в исключительную преданность девочек своей кукле. Сегодня девочки начинают знакомиться с Барби приблизительно с трех лет (специально для этой категории маленьких потребителей выпущена версия "Моя первая Барби и мой первый Кен"). О популярности Барби может говорить не только тот факт, что каждую секунду где-нибудь на земном шаре продаются две куклы, но, например, и тот факт, что "Клуб Барби" является второй по величине организацией для девочек в Соединенных Штатах Америки, уступая только герлскаутам. По показателям торговой сети-гиганта WalMart, в 2003 году 27 % девочек приобрели костюмы Барби на Хелоуин. В массе печатных материалов самого разного (не рекламного) толка мы находим упоминание Барби в качестве универсальной мечты любой девочки и идеального подарка для нее. Тот факт, что Барби может осчастливить любую малышку, даже не поясняется, он считается совершенно очевидным. Просьба о приобретении Барби — как первой и единственной, так и двадцать пятой, но совершенно особенной — постоянно фигурирует в детских письмах к Санта-Клаусу. В свое время в сети была опубликована подборка из десяти писем президенту Кучме, перед Новым годом украинские дети обращались к нему как к Деду Морозу. Из десяти обращений в двух фигурировала просьба подарить Барби.

Среди многочисленных подборок высказываний о Барби, сделанных взрослыми людьми, — история сорокалетней дамы, чье детство было исключительно бедным. Она всегда мечтала о Барби и, наконец, эту куклу ей подарила тетя Элиса. Кукла сохранилась, и дама передала ее своей дочери, у которой, заботами мамы, Барби всегда было в избытке. Когда девочке исполнилось четырнадцать лет, они с мамой отобрали двенадцать Барби из почти двух десятков имевшихся в распоряжении, привели кукол в порядок и отнесли в ближайший детский приют. "У директора приюта, — пишет дама, — на глазах выступили слезы. Он сказал, что в это Рождество нам удалось сделать счастливыми двенадцать девочек".

Та же преданность девочек Барби часто отражается в фольклоре. Кроме вышеупомянутого анекдота про двух лесбиянок: "Что не сделает для меня маленькая девочка за куклу Барби!" — существует, например, следующий стишок в формате детской страшилки (автор его остается мне неизвестным):

Бабушка внучку свою наказала

И в наказание Барби забрала.

В кофе мышьяк — пей, бабуля, до дна: