Монах из Мохи - Дэйв Эггерс Страница 31

Проснулся Мохтар на рассвете. Они с Юсуфом планировали пересечься с Луфом в шесть утра на развязке под зданием «Панасоника». Мохтар встал, умылся, запихал свою скатку в угол гостиной и приступил к тщательному наведению лоска. Внешность – это важно, аксессуары – ключ ко всему. Свою молодость придется компенсировать атрибутами солидного человека.

Во-первых, часы. Все состоятельные йеменцы носили внушительные часы. У Мохтара были швейцарские, серебряные и прочные. Не заоблачно дорогие, они не вызовут зависти и не соблазнят воров, однако такие часы носили топ-менеджеры, а не путешественники.

Во-вторых, очки. Мохтар только недавно обнаружил, что близорук. Несколько лет назад в шутку нацепил очки друга – и внезапно мир обрел резкость. Дело было на Острове Сокровищ, Мохтар вечером выходил из автобуса и, надев очки, разглядел четкий абрис города, звезды, резные очертания каждой волны в Заливе. Он купил восьмиугольную оправу, металлическую, сделанную в 1941 году. Очки плотно обнимали ему уши – он смахивал на ученого, не чуждого приключениям.

В-третьих, блокнот. В Окленде Мохтар и Джастин сходили в магазин, где торговали кожаными аксессуарами ручной выделки, – Мохтар искал прочный, но антикварный на вид блокнот, который можно доставать в ключевые моменты, записывать детали своих визитов на плантации. Они выбрали затейливый блокнот, стянутый кожаной лентой. И неважно, что ни блокнотом, ни авторучкой Мохтар толком не будет пользоваться. Само собой, печатать заметки в телефоне гораздо удобнее – можно сразу проверять и отсылать.

Но важнейшая деталь экипировки – кольцо. Кольцо корнями уходило в историю Йемена, историю кофе, Арабскую весну, что привела к низложению президента Салеха. Кольцо досталось Мохтару за несколько лет до того и очутилось у него на пальце отчасти благодаря Тавакуль Карман, тогда самой молодой нобелевской лауреатке, а также первой среди лауреатов арабской женщине и первой йеменке. Карман, удостоенная Нобелевской премии мира за координирование йеменцев во время Арабской весны, в 2011 году приехала в Сан-Франциско выступать на юридическом факультете Университета Калифорнии в Беркли. Мохтара откомандировали к ней переводчиком, и на приеме после лекции он познакомился с одним из организаторов, Мохамедом Алемери. Алемери носил затейливое резное кольцо из серебра с сердоликом.

– Я знаю, откуда это кольцо, – сказал Мохтар.

В Сане, в районе Ка-аль-Яхуд, серебряных дел мастера – исторически то были в основном евреи – делали такие кольца веками. О чем Мохтар и сообщил Алемери, немало его изумив. Согласно арабскому обычаю – отметь вещь, отвесь комплимент, и тебе поднесут ее в дар, – Алемери предложил кольцо Мохтару.

– Я не могу его взять, – сказал Мохтар.

Они препирались, пока не вмешалась Тавакуль Карман:

– Бери кольцо.

И Мохтар взял, а сейчас понимал, до чего оно полезно в Йемене: можно показывать фермерам рубинового цвета сердолик и объяснять, что таков и есть идеальный цвет кофейной ягоды.

Нож он тоже с собой прихватил. Не йеменскую джамбию, традиционный кинжал, который носят на поясе, а американский двенадцатидюймовый ножик, который Мохтар носил на боку в кожаных ножнах, позаимствованных у Хамуда. Мохтар походил на гибрид Индианы Джонса и магистранта агрономии – вот теперь он был готов.

В начале шестого он вышел из квартиры Кензы и Мохамеда и поехал на развязку, где договорился встретиться с Юсуфом, – прямо за чертой Саны, под зданием «Панасоника». На развязке Мохтар огляделся, заметил Луфа, потом Юсуфа, председателя кооператива «Аль-Амаль». Тот помахал, и тут Мохтар увидел Али Мохамеда, руководителя отдела маркетинга и продаж из другого кооператива. «Ой нет, – подумал Мохтар. – Нет-нет-нет».

Он что, назначил двоих на одно время? Ясно, что так и есть, но Мохтар пока не готов был поверить. Мохтар поговорил с Юсуфом. Юсуф подтвердил, что они договорились на этот день, этот час, это место. А почему здесь Али Мохамед? Накануне, лихорадочно всех обзванивая, Мохтар, видимо, договорился и с ним. Мохтар отправился к Али Мохамеду – сердце уходило в пятки. Али Мохамед заверил Мохтара, что они договорились на этот день, этот час, эту развязку.

Мохтар вернулся к Юсуфу и спросил, нельзя ли посетить обе плантации за один день. Скажем, он сначала съездит в кооператив к Юсуфу, а потом к Али Мохамеду?

– Между ними несколько часов дороги, – возразил Юсуф. – И если по уму, тебе надо пробыть у нас весь день.

Мохтар проклинал себя. Что он за болван такой – все перепутать в первый же визит на плантацию? Он с порога внушил сомнения первым же двум кооперативам, с которыми планировал сотрудничать. Но сейчас нужно было выбрать.

Выбрал он Юсуфа. С Юсуфом он познакомился в Университете Саны, и Юсуф производил впечатление самого добросовестного.

Мохтар опять вернулся к Али Мохамеду, извинился, сказал, что экскурсию придется перенести. На любое время, сказал Мохтар. В долгу не останусь. Ошибка вкралась, сами знаете, как оно бывает.

Али Мохамед отъехал от обочины – чтобы успеть сюда к шести утра, подумал Мохтар, ему пришлось вставать до рассвета, а теперь впереди еще два часа в дороге, и все это зазря.

– Извините! – снова крикнул Мохтар вслед фургону.

Мохтар и Луф забрались в фургон. Там они познакомились с Мохамедом Базелем, правой рукой Юсуфа. Юсуф – высокий, худой, в очках с проволочной оправой – был председателем кооператива «Аль-Амаль», а Мохамед – пониже ростом, язвительный, с полным ртом ката – отвечал за продажи и маркетинг.

Они лениво болтали – про Сану, дороги, встречу в университете. Юсуф вырос в деревне, куда они направлялись, учился в Университете Саны, а потом в йеменской академии ВВС. Был пилотом ВВС, а теперь вернулся домой и управляет кооперативом. Похоже, человек очень искренний и чуткий – больше похож не на летчика-истребителя, а на доцента классической поэзии.

Столица осталась позади, город уступил место приземистым пригородам, и перед ними протянулось шоссе – только редкие бензоколонки и мелкие торговые центры по обочинам. Вскоре четырехполосная дорога истончилась до двух полос и завиляла узкими колеями; фургон цепко держался за покрытие, одолевая крутые горные перевалы. Взобрались на сто футов, потом на тысячу. Архитектура помолодела не на один век, и, по всем признакам судя, центральная власть сюда уже не дотягивалась.

Большинство встречных мужчин, молодых и старых, были с винтовками. Фургон въехал на территории племен; Мохтар свыкался с этой мыслью – в Сане и в Иббе он никогда не видал настолько вооруженных людей, – а тем временем они, прижимаясь к склону, обогнули холм и очутились в окружении. Дорогу преграждали двенадцать вооруженных мужчин.

Сидевший за рулем Хамид затормозил. Мужчины были взбудоражены и тыкали в окна стволами АК-47.