Павел Чжан и прочие речные твари - Вера Богданова Страница 31

Но иначе было нельзя. Когда Краснов съезжал с шоссе и крупных дорог, он пропадал с камер наблюдения. Навигационной системы и автопилота в его машине не было. Вдруг у него на заднем сиденье пацан? Краснов мог заехать с ним в лес, мог остановиться прямо в поле, на обочине дороги. Павел это помнил: выцветшее небо с разводами перистых облаков и высокую траву, сухие метелки которой было видно, когда он лежал на спине. Запах кожзама. Шрам, бугрящийся на шее у Краснова.

Раздобыв график посещений «Добродела», Павел караулил Краснова у детских домов, слушая бормотание радио и чувствуя, как в ботинках леденеют ноги. А стоило включить печку посильнее, как окна начинали запотевать и ни черта не было видно. Когда Краснов садился во внедорожник, Павел выжидал несколько минут и следовал за ним поодаль. Гнал по шоссе, толкался в пробках, трясся на ухабах, резко и сильно проваливаясь в выбоины в асфальте, грозя оставить в них колёса. А после дежурил у подъезда, как гребаная Хатико.

Краснов жил в комплексе, сложенном из красного кирпича, на юге Новой Москвы. Машину он ставил на платную парковку на углу и скрывался во втором подъезде – всегда торопился, будто от кого-то убегал. Свет в его квартире к тому времени уже горел; должно быть, его ждала жена, которую Павел невольно представлял похожей на женщину из сна – всегда в ночнушке и босой. Ну а дальше начиналось ожидание, Павел сидел, смотря новости в арках или читая потрепанный «Путь».

Поверх новостного видео вдруг выскочил очередной спам «контрас» – нарезка ролика «Премьера» о санитарной вырубке леса в природном заказнике Иркутской области.

«Губернатору совместно с министром лесного комплекса удалось призвать на помощь китайских специалистов. Древесина из больного леса будет реализована, а выручка пущена на высадку молодняка», – бодро чирикала ведущая. На фоне краны перетаскивали брёвна в грузовики.

А ВЫ ИМ ВЕРИТЕ? – было подписано внизу.

Павел свернул все слои и выключил очки, оставив лишь радио в машине, которое бормотало, бормотало, что-то шептало об экономике, курсе юаня, который поднимался, а может, падал, как на американских горках, когда вагонетка тарахтит, переваливает через гребень и срывается, резко меняет направление…

Павел распахнул глаза, резко и глубоко вздохнул. Опять уснул. Во рту пересохло, стёкла запотели, а часы показывали два ночи. Первым делом Павел проверил внедорожник, но тот, слава богу, всё еще был на парковке. Окна в квартире Краснова погасли, только в одном осталось голубоватое мерцание – похоже, планшет или проектор.

Выждав еще минут двадцать, Павел завел машину. Еще один вечер насмарку. Краснов как будто знал, что за ним следят.

Вздыхающий и заспанный народ набился в конференц-зал с утра пораньше. В первом ряду сидели представители главного офиса, прямо из Пекина, все как на подбор в синих костюмах, в очках, с зачесанными набок, как у генсека Лина, волосами. Среди них господин Ли и господин Фань, похожие, как близнецы. Собранные, слаженные, сразу видно: деловые люди, а не просто абы кто в памперсе и VR-очках. Пример многим в российском филиале.

Еще в курилке Павел пожал им руки, осведомился, как идут дела, угостил «Пандой» ^[14]. Сам он не курил, но на встречи таскал в кармане пачку. Разговор был очень интересным, и Павлу вроде бы удалось произвести хорошее впечатление.

Но стоило войти в зал, как его тут же оттерли коллеги. Лыков вышагивал под голограммой, рассказывал о том, что́ команда успела сделать со времени запуска проекта. Презентация состояла из общих фраз и толком основные фишки не затрагивала, поэтому Павел иногда нашептывал китайцам пояснения – он сел во втором ряду, прямо за проект-менеджером китайского офиса, готовый если что помочь. Китайцы кивали, пытаясь поспеть и за Лыковым, и за дополнениями Павла, пока Маршенкулов жестом не велел Павлу заткнуться.

Почему о презентации не сообщили заранее? У Павла имелось несколько идей, которые стоило использовать, да и другие члены команды могли ее дополнить. И зачем так рано, еще не готово ничего. Чего показывать? По-любому всё это было инициативой Лыкова, захотел лишний раз покрасоваться перед китайцами, чтобы его точно взяли в главный офис.

Хотя настроение Павлу испортила не внезапная презентация. Он был не в духе с самого утра. Уже которую ночь по возвращении домой, продрогший и голодный, он не мог уснуть. Бессильная злоба точила его, как короед деревья, и он чихал и кашлял, пытаясь ее выплюнуть. Всю машину завалил носовыми платками.

Еще в конференц-зале было душно до тошноты. Даже с забитым носом Павел чуял чей-то одеколон, и табачный дым, и запах изо рта; они прилипали к коже. Павел выдавил в ладонь каплю антибактериального геля, жалея, что нельзя намазаться им целиком. Посмотрел наверх, на вентиляционную решетку.

– Кондей работает вообще? – спросил он у сидящего рядом парня. Тот пожал плечами и вымученно улыбнулся:

– Да вроде нормально, не жарко.

Не жарко, ну конечно.

От сухости в горле закололо, и Павел зашелся в приступе лающего кашля. Накрыл рот ладонью, стараясь сдержаться, затолкать кашель обратно, но проще было сдержать поезд. Павла словно разрывало изнутри.

Лыков умолк, Маршенкулов нахмурился, обернулся, выискивая взглядом, кто там надрывается, и Павел выскочил из зала, давя всем ноги и пригибаясь, как будто это могло сделать кашель незаметней. Шатаясь, он забился в туалет и напился из-под крана. Стало полегче.

Павел смыл слёзы с покрасневшего лица, оперся на раковину, сплюнул. Слюна была болотного цвета, в легких что-то булькало, мешало дышать. Будь у него сейчас вшит чип, тот сообщил бы об угрозе для здоровья и повышенном сердцебиении, посоветовал вызвать врача, а то бы уже и вызвал автоматически. Но чипа не было, а по врачам Павел принципиально не ходил.

Обратно в центр ряда он не пробирался, встал у выхода. Лыков заканчивал речь, на слайде улыбались люди всех цветов кожи – такой же использовали несколько месяцев назад для презентации фитнес-приложения. Видно, у маркетологов закончились картинки.

– Над проектом работают главные специалисты российского филиала, – сказал Лыков, улыбаясь так же белозубо и неестественно, как и люди на слайде. – Отдельно я хотел бы выделить лучшего разработчика нашей команды, Чжана Павла. Мы не успеваем записывать его идеи.

Все посмотрели на Павла, и тот кивнул, чувствуя, как кашель снова царапает горло.

– Надеюсь, в следующий раз Павел покажет нам свою презентацию. Уверен, ему есть о чем рассказать, – добавил Лыков, отчего в Павле с новой силой вспыхнула злость.

Хочет подколоть? Не выйдет, Павел и сейчас бы сделал в сто раз лучше, если бы ему предложили и предупредили.

Почему-то вспомнился выпускной год в школе, когда ему не дали золотую медаль, завалив на ОБЖ и технологии, хотя выпускные экзамены он сдал лучше всех, причем на год раньше. Она не имела большого значения при поступлении, эта медаль, но на душе скребли кошки. Хотелось выйти и крикнуть в лицо им всем: директору, завучу, училкам в гипюровых лоснящихся платьях – о несправедливости, о том, что он должен был получить на самом деле, и они все знали это. Но он промолчал, начало выпускного просидел в углу спортзала, глядя, как знакомая шпана притирается к девчонкам в танце, потом ушел, помня слова отца.