Возвращение - Бернхард Шлинк Страница 27

Однажды летним вечером, вернувшись из командировки, я увидел перед своим домом Макса. Рубашка у него была кое-как заправлена в брюки, волосы всклокочены, и весь он был какой-то потерянный и несчастный.

— Ты что здесь делаешь?

— Я… мама… — Он махнул рукой в сторону чемодана, стоявшего рядом с бетонной коробкой для мусорных баков. — Мама сказала, чтобы я пожил у тебя.

— У нее новый друг? — Я покачал головой. — Ничего не получится, Макс. Пойдем, я отвезу тебя домой.

Он не произнес ни слова, когда я взял его за руку, поднял чемодан, пошел к машине, усадил его на сиденье и тронулся с места.

— Она с ума сошла. А вдруг я бы задержался в командировке?

— Она позвонила в издательство, и ей сказали, что ты вернешься домой сегодня вечером.

— Ей такого не могли сказать. Никто не знал, когда я вернусь, просто завтра утром мне нужно быть в издательстве.

Мы выехали на автомагистраль. Солнце уже скрылось за Пфальцскими горами, однако вечернее небо было еще ярко освещено. После поездки я чувствовал себя усталым, и мне хотелось посидеть дома на балконе и пораньше лечь спать, мне было жалко Макса, жалко себя.

— Мамы нет дома.

— Как так?

— Мама с новым другом улетела во Флориду. Он оттуда приехал. Она сказала, что если ты не оставишь меня у себя, то можешь отвезти меня в воскресенье к Инге — она в воскресенье вернется из отпуска.

Сегодня был вторник. В среду и четверг я на полную катушку занят в издательстве, в пятницу мне надо ехать в Мюнхен, а из Мюнхена на выходные я хотел съездить отдохнуть на озере Кимзе.

— А что со школой?

— А что?

— Как ты утром доберешься до школы и как днем вернешься в квартиру?

— Мама об этом ничего не сказала.

Я доехал до развязки, сделал круг, потом еще один и наконец во второй раз за этот день поехал в сторону дома. Макс молча сидел рядом со мной.

— Ты долго меня ждал?

— Они высадили меня в два часа. У них самолет в пять улетал. Возле дома были дети, и мы вместе поиграли.

— Ты что-нибудь ел?

— Нет, мама сказала…

— Не хочу больше слышать, что сказала мама и чего она не сказала.

Макс снова умолк. Обычно он даже в кино не мог усидеть на месте, а в пиццерии канючил до тех пор, пока не подавали пиццу. Я остановился у «Макдоналдса» и купил гамбургер, картошку и кетчуп. Дома мы сидели на кухне, ели и не знали, о чем нам говорить.

— Завтра нам рано вставать. В восемь мне надо быть в издательстве, а перед этим я тебя отвезу в школу.

Он кивнул.

— Я постелю тебе постель. У тебя все с собой? Зубная щетка, спальный костюм, чистое белье на завтра, тетрадки и учебники?

— Мама ска…

Тут он вспомнил, что я слышать больше не хочу, что сказала и чего не сказала Вероника. Я открыл его чемодан, выложил пижаму и одежду на следующий день, выдал ему новую зубную щетку, потому что своей у него не оказалось. Пока он чистил зубы, я постелил себе на диване, а ему уступил свою кровать. Он быстро почистил зубы; я обратил внимание, что он хотел улечься еще до того, как я закончу возиться с постелью и выйду из комнаты. Он забрался под одеяло и спросил:

— Ты расскажешь мне сказку?

Можно ли десятилетнему парню еще рассказывать сказки? Я попытался рассказать ему легенду о Хильдебранде, который возвращается домой спустя много-много лет и встречает другого рыцаря. Этого рыцаря зовут Хадубранд, он — сын Хильдебранда, и он не помнит своего отца, как и отец не помнит сына. Он правит теперь этой страной, и он в бешенстве, что чужеземец не приветствует его с должным почтением, на которое вправе рассчитывать правитель. Они сходятся в поединке и бьются, пока оба не выбиваются из сил. Тогда Хильдебранд спрашивает Хадубранда, как его зовут и какого он роду-племени, и говорит ему, что он его отец. Однако Хадубранд не верит ему; он считает, что отец его умер, а Хильдебранда принимает за обманщика. Поединок их продолжается.

— А что дальше?

Старая легенда увлекла Макса, привыкшего к комиксам и к кино, и ему хочется знать, чем все закончилось.

— Хильдебранд, обороняясь от смертельного удара Хадубранда, ударил его мечом и смертельно ранил.

— Ой, как страшно!

— Да, так однажды подумали и певцы, которые сохранили эту легенду. И с тех пор они стали петь иначе, они пели о том, что оба рыцаря узнали друг друга, обнялись и расцеловались.