Разрыв во времени - Дженет Уинтерсон Страница 17

– Лео?

Хренов хрен захреначил.

Камерону подумалось, что предложение весьма недурное: прилагательное, существительное, глагол. Не Шекспир, разумеется, но вполне годная фраза.

После недолгих переговоров Лео согласился заехать домой к Камерону за ключом. Камерон дождался, пока свет фар не растворился в темноте, потом разблокировал код, открыл ворота и умчался прочь.

Камерон подъехал к дому Паулины в Белсайз-Парке. На первом этаже горел свет. Паулина, в халате от «Маркса и Спенсера», открыла дверь. Паулина любила одежду от «Маркса и Спенсера».

– Что происходит? – спросила она. – Я пью виски и даже не пьянею.

У Камерона зазвонил телефон. Лео, сказал он Паулине одними губами.

Из трубки пролился поток ругательств, а когда Камерону все-таки удалось вставить слово, он сказал, что Лео его не так понял. Камерон уже был на месте и восстановил код. Да, Лео может ехать домой.

Телефон замолчал.

Ксено спустился вниз, одетый в махровый халат Паулины. Он только что принял душ. На ногах красовались синяки, на лице – глубокий порез. Видимо, посекло осколками. Ксено открыл свою сумку и достал чистую одежду.

– Тебе надо в больницу, – сказала Паулина.

– Не надо в больницу. И в полицию тоже не надо, – ответил Ксено. – Камерон, слушай. Нужно забрать со стоянки «фиат» Мими. От него ничего не осталось, Мими он уже не понадобится.

– Почему Лео погнался за тобой на стоянке? – спросил Камерон, хотя сам знал почему, и на сердце было погано.

– Хотел убить.

Паулина покачала головой.

– Прямо дешевая мелодрама.

– Хочешь съездить и посмотреть, что осталось от машины?

– Отбуксируем ее на тросе, – сказал Камерон.

Лео снова подъехал к дому. Ему нравился его дом. Белый оштукатуренный особняк 1840‑х годов, с большим садом. Уединенный и безопасный, под надежной охраной. Лео купил его в две тысячи третьем, когда женился на Мими. Он только-только закончил выплачивать кредит за дом, и тут его уволили из банка. Следующий год был финансово сложным – на самом деле не таким уж и сложным, потому что Мими взяла на себя все расходы на проживание и питание. У нее были деньги, и этих денег хватало на жизнь. Лео это бесило. Бесило больше, чем если бы он влез в долги. Да, он гордился женой. Гордился, что она хорошо зарабатывает. Но он был уверен, что должен полностью обеспечивать свою семью. Он понимал, что подобные мысли – не самые благоразумные, и старался об этом не думать.

А сейчас Лео думал о том, о чем ему не хотелось думать.

И не мог перестать думать об этом.

Его жена – не его жена, его ребенок – не его ребенок. Он это знал. Ощущал всем своим существом, всеми фибрами души. Какая избитая фраза!

Лео въехал во двор и загнал джип в гараж. Он уже успокоился. Пришел в себя. Он направился прямиком в гостевой флигель.

Ему нужен портфель и ноутбук Ксено. Лео включил свет. Почему в комнате пусто? Он разговаривал с Ксено здесь как раз перед выездом на банкет. Лео прошел в спальню, открыл все шкафы, заглянул в ванную. Ксено собрался и съехал – обстоятельно и аккуратно, как из отеля.

Пока Ксено и Камерон подцепляли разбитый «фиат» к буксирной балке «рендж ровера», Паулина подмела осколки лобового стекла.

– Он же балуется наркотиками, – сказал Ксено. – А тут, наверное, закинулся на банкете, вот у него и сорвало крышу.

– С чего бы вдруг? – отозвалась Паулина. – Он уже много лет как завязал.

Камерон обернулся к Ксено.

– Он думает, что Мими изменяет ему с тобой.

Ксено и Паулина замерли, словно дикие звери, почуявшие охотника.

– Он сам мне сказал.

Ксено выпрямился. В резком неоновом свете его лицо заострилось.

– Мими не изменяет ему со мной.

– Мими, – выдохнула Паулина. – Господи, где она?

– Дома, конечно, – сказал Камерон. – Я сам ее отвозил. Эй! Ты куда?

Лео подхватил настольную лампу и швырнул ее о стену. Осколки стекла посыпались на пол. Ксено знал, что он знает. Знал, что он знает, что он знает. И поспешил смыться. Ему помогли. Вот почему Мими так спешила домой.

Лео направился к дому.

Мими спала.

Лео открыл дверь спальни. Еще раньше он сбросил туфли. Теперь он снял пиджак.

Мими всегда спала с включенным ночником, детским прямоугольником лунного света. И она не любила закрывать шторы. Лео видел ее очень ясно. Одна рука – на подушке. Сама лежит на боку, в белом восточном халате.

Лео встал у кровати, глядя на жену. Он так любил ее. В его чувствах нежность и удовольствие смешивались с удивлением, что она его любит. Ради нее он готов на все. Он собирал вырезки из газет, в которых рассказывалось о ней. В его кабинете, который дома, висели на стенах ее дипломы. Он развешивал их, не она.

Она была такой маленькой, такой хрупкой. Женщина-птица… Нет, никакая она не птица, потому что у птицы нет таких форм. Она была как цветок… нет, не цветок, потому что она не была предназначена для того, чтобы радовать взгляд всех и каждого. Она была как драгоценный камень… нет, не камень, потому что он не мог ее купить.

Лео присел на краешек постели, не сводя глаз со спящей жены, его мысли скользили в прошлое, или, может быть, прошлое скользило в его мысли.

Помнишь, когда Мило был совсем маленьким, а у тебя были гастроли в Сиднее, мы поехали на выходные в Байрон-Бей и плавали в море неподалеку от маяка, и там были высокие волны? Я потерял тебя из виду. Я подумал, что ты утонула. Я думал только о том, что уже никогда тебя не увижу. Я ничего не мог, ничего. Лишь выбраться обратно на берег. Я еле доплыл, наглотался воды, а когда поднял голову, ты была уже на берегу – фантастическая, как русалка. Я был готов отдать жизнь, лишь бы с тобой ничего не случилось. И с тобой ничего не случилось.

Сидя на краешке кровати, Лео снял носки. Потом забрался на постель с ногами и встал на колени над спящей Мими. Просыпайся, Мими, просыпайся.

Мими открыла глаза. Лео?

Лео снял рубашку через голову. Мими положила руку ему на грудь. Он схватил ее руку, словно чтобы удержаться и не упасть.

– Больно, – сказала Мими, но Лео сжал ее руку еще сильнее. Он склонился над ней и взял за горло свободной рукой.

Сначала она решила, что это игра, но потом поняла, что нет.

– ЛЕО!

– Ты спала с ним перед банкетом, или вы по-быстрому перепихнулись, когда ты вернулась и помогала ему собираться?

– Лео, laiche-moi!

Он уже расстегнул брюки. Чтобы их снять, ему были нужны две руки. Мими рванулась, чтобы встать с кровати. Лео ее удержал.