Анна Каренина, самка - Александр Никонов Страница 16

– Как же можно из одних людей собрать других? – Звуковая волна, испущенная Анной, заставила всех повернуть к ней свои органы зрения. – Я думаю, это решительно невозможно!

– Для науки ничего невозможного нет, – уверенно промодулировал самец Базаров. – Вот вы не даете мне сказать про мои опыты с лягушками, а когда-нибудь наука достигнет такого развития, что можно будет разбирать людей на части и из этих частей хирургически сшивать других людей. Я слышал, профессор Преображенский уже проводит такие опыты.

– Если мне пришьют вашу ногу, я вовсе не стану нигилистом, – возразил самец-купец.

– Господин Поляков хочет сказать, что его сущность составляет мозг или, точнее говоря, заключается в мозге, – пояснил доктор. – И даже если вы приделаете к господину Полякову целиком иное тело, за исключением головы, где и находится мозг, то все равно получится тот же Поляков, только без таких округлостей, каковые имеет сейчас, уж простите мне мой натурализм…

Анна услышала немодулированные звуки, свидетельствующие о крайнем удовольствии, которое доставила чувствилищу присутствующих последняя фраза самца-доктора. Анна и сама некоторое время поиздавала немодулированные звуки, сопровождавшиеся небольшим сотрясением верхней части ее тела, а потом затихла.

– Ну, хорошо, – продолжил самец Базаров. – Но ведь мозг делим! Что получится, если мы совместим половинку мозга господина Полякова с моей? Это будет уже не Поляков, и не я, а кто?

– По всей видимости это будет уже иная личность, в коей останутся некоторые черты ваши и ваши, – самец-доктор попеременно кивнул в сторону самца Базарова и самца Полякова. – Наука пока не знает, где именно, в каких точно отделах мозга располагаются наши привычки и способности. Так что, возможно, в этом странном существе останется поляковская привычка обильно и вкусно покушать, но не будет его отменной денежной хваткости и умения вести дела. Зато будут воспоминания Базарова о том, как он резал своих лягушек.

– А будет ли он верить в бога? – неожиданно для присутствующих вдруг спросила самка Анна.

– Хороший вопрос! – отметил самец-доктор. – Думается мне, это зависит от того, в каком отделе мозга базируется вера. Если этот участок достанется новой личности от господина Базарова, она будет неверующей, а если от господина Полякова, то верующей.

– А душа? – Анна почувствовала, что в своих рассуждениях подошла к чему-то важному для нее, и вдоль ее позвоночного столба даже пробежало ощущение небольшого свербения кожных покровов, будто за отворот искусственной шкуры ей сыпанули немного песка или любого другого размолотого до аналогичных размеров минерала. – Душа у него будет чья?

– Душа? – Самец-доктор задумчиво потеребил отростками передней конечности конусообразный клок шерсти внизу лица. – Если душа действительно существует, что еще не доказано наукой, несмотря на опыты французского ученого, о коем я имел честь говорить ранее, то… А вы как полагаете? – Оптический прибор самца-доктора повернулся к самцу-служителю.

– Мне кажется, когда вы в результате своего кощунственного опыта разделите мозг человека надвое, душа его отлетит к создателю, и вы затем соберете искусственного гомункула вовсе без души.

– Разве может существовать человек без души? – вопросила Анна.

– Действительно, – поддержал самку самец-доктор. – Как-то не вяжется. Получается, живет себе человек, занимается деятельностью какой-то, ходит на базар, детей плодит, книги читает, а может быть, даже и пишет. Хочет чего-то, стремится к чему-то, любит, страдает, в церковь заходит… И все – без души?!. Может быть, тогда душа и не нужна вовсе?

– То есть получается, когда этот человек умрет, то он умрет насовсем? – вдруг догадалась Анна.

– Все умирают насовсем, любезная Анна. Никто на моей памяти еще не воскрес, – присоска самца-доктора растянулась выпуклостью вниз.

– Нет. Я о том, что душа его… то есть не душа, души у него нет, как сказал батюшка, но вот стремления его, его личность, сознание – погаснет безвозвратно и все? А ведь он, наверное, будет рассчитывать на жизнь вечную, как и все.

– Все рассчитывают на жизнь вечную, но есть ли она? – встрял самец Базаров.

– Есть, иначе все бессмысленно, – сделал заявление самец-служитель. – Зачем тогда мы тогда все это обсуждаем, живем, радуемся, детей воспитываем патриотами?..

Организм Анны был вполне солидарен с этим заявлением, поскольку прожить жизнь только и исключительно для себя ей казалось неправильным и бессмысленным, хотя именно так она и жила. И этот парадокс легко объясним! Дело в том, что самка Анна принадлежала в стадным млекопитающим, то есть к такому виду, все особи которого приучены подчиняться другим особям, стоящим в стадной иерархии выше. Для таких существ жизнь, проведенная в подчинении и частичном услужении высшим особям стада, это норма. А вне стада жизни вообще нет, ибо вид стадный. Эта врожденная, инстинктивно-животная необходимость в служении своему стаду никуда не делась, и когда вид стал разумным. Напротив, она успешно развилась, трансформировавшись в идеологию, которая пафосно описывала необходимость служения племени-государству, высшему доминанту и Огромному Колдуну, опекающему ареал обитания…

– Получается, возможна жизнь человека без души, и этот человек также любит, страдает и хочет чего-то, как и человек обычный, но отличается от последнего только тем, что не обладает вечной жизнью? – спросил бритый самец Базаров.

– Так, – кивнул твердым заросшим отростком головы самец-служитель. – Если вашей науке когда-нибудь удастся сшивать из разных частей бездушных людей, если господь такое попустит…

– Попустит, не попустит… И спрашивать не будем! – с повышенной громкостью испустил волну самец Базаров. – Раньше от простого аппендицита помирали люди, и бог попускал. А теперь мы ему не позволяем забирать людей по такому пустяку. И как не любо ему аппендицитом людей убивать, а с нашей наукой совладать он не может!.. А с помощью науки, когда мы хорошенечко мозг изучим и узнаем, какой там участок за что отвечает, можно будет все вредные участки вырезать, в коих злоба и корысть помещается. И тогда искусственные люди не будут грешить вовсе. Наука сделает то, что вам с вашей религией сделать не удалось и не удастся – изменит природу человека! И даже если при этом все люди останутся без души, что с того!..

– Но если будут жить в мире разные люди – грешники с душою и безгрешники без души, как обидно будет умирать безгрешным и не попадать в рай! – промодулировала Анна. – Ведь вечной жизни ведь без души не бывает.

– Однако и слова такого нет – «безгрешники», – задумчиво прошевелил вкусовым отростком самец-доктор. – Весьма, кстати, показательно, батюшка, вы не находите?

– Нет такого слова, – согласно тряхнул шерстью головы самец-служитель. – И знаю, на что намекнуть хотите! На то, что не бывает людей безгрешных, даже слово такое смех вызывает…

– Именно так-с! – подтвердил самец Антон Павлович. – На лету ловите, святой отец.

– Ловлю да отбиваю… Синоним зато есть – «святые». Вот они не грешат. По-вашему «безгрешники».