Публичные признания женщины средних лет в возрасте 55 и 3/4 лет - Сью Таунсенд Страница 12

Есть такая китайская пословица: «Избегай поводов надевать новую одежду». Этот совет я упорно игнорирую, а собираясь в свое первое турне с книгой по США — эпохальное событие в жизни любого писателя, — я не только пренебрегла этой мудростью, но надсмеялась над ней.

В витрине одного из лондонских магазинов я увидела Дубленку. Роскошная вещь — замшевая, длиной по щиколотку, с оторочкой из овчины. Я вмиг представила, как шагаю в этой Дубленке сквозь нью-йоркскую метель. В мечтах я перекидывалась шутками с нью-йоркскими издателями, входя в шикарный ресторан, где намечался банкет в мою честь.

Я вошла в магазин и погладила Дубленку. Нежная замша манила, как тело любимого. Продавщица с улыбкой защебетала что-то одобрительное, и вскоре я уже расхаживала в Дубленке взад-вперед, приподнимаясь на цыпочки перед поразительно льстивым зеркалом. Дубленка была невесома, словно шуба из одуванчиков. Девушка подняла воротник, и я тут же зарылась в него носом, вообразив, что стою на Эмпайр-стейт-билдинг и мне уютно, как в люльке, несмотря на кусачий ветер с Гудзона.

Видимо, самое время сообщить маршрут моего американского турне: Хитроу — Нью-Йорк — Бостон — Нью-Йорк — Вашингтон — Майами — Хитроу.

Заметили одну странность? В Майами большую часть года температура держится за тридцать градусов по Цельсию и лишь на пару месяцев опускается до двадцати пяти. Однако в магазине, с головы до ног закутанная в свою мечту, я стерла Майами из жалких остатков своего ума. Продавщица (не иначе как выпускница Королевской академии актерского искусства) воскликнула:

— Я так мечтала, чтобы эту дубленку купил кто-нибудь элегантный и утонченный!

Тут-то, читатель, я бы при нормальных обстоятельствах расхохоталась, потому что никакая я не элегантная. Мои ногти с облезлым лаком стали притчей во языцех, колготки пускают стрелы, едва покинув пакет, а черные деловые костюмы обычно очень неэлегантно украшены белой кошачьей шерстью. Но обстоятельства были далеки от нормальных. Как-никак мою книгу ждали читатели в четырех американских городах. Я заранее тряслась от страха — потому, наверное, и поверила продавщице. Должно быть, она разбирается в людях, решила я, и вообще — эта Дубленка мне нужна для защиты от враждебной среды: публики и непогоды.

Одним словом, купила. Цену Дубленки я унесу с собой в могилу. Обе дочери, одержимые слежкой за моими расходами на одежду, в очередной раз устроили мне кагэбешный допрос, но я не раскололась.

Дубленка была слишком длинная, не влезала ни в один шкаф, а в кладовке собирала пыль с полу — пришлось повесить в гостиной, на гвоздь от картины. У гостей и членов семьи вошло в привычку поглаживать ее, будто какое-то экзотическое животное. Погода в Англии стояла ненормально теплая, так что поносить Дубленку не выпадало случая, но меня утешала мысль о Нью-Йорке с его метелью.

Перед отъездом случилась катастрофа местного значения: химчистка решила закрыться пораньше, а там остался комплект из жакета, брюк и юбки, который я мыслила как «основной гардероб». Я уж собралась запустить в окно химчистки кирпичом и забрать одежку, оставив на столе пятнадцать фунтов, но более вменяемые члены семьи отсоветовали.

Легчайшая Дубленка оказалась весьма объемной. Прохаживаясь в ней по беспошлинной лавке в зале ожидания, я то и дело что-нибудь сшибала с полок. Дубленка требовала нового чувства габаритов, она рождена для просторов, ее надо носить под открытым небом. А я запамятовала, что просторы под открытым небом давным-давно разлюбила и большую часть времени провожу в духоте и полумраке помещений. Потея и пыхтя, я стащила Дубленку и поднялась в самолет. Чертова шкура наотрез отказалась влезать в отсек над креслом. Только соберешься захлопнуть дверцу — она опять норовит выскочить. В конце концов удалось кое-как запихать, но не посадить под замок.

Нью-Йорк радовался не по сезону теплой погоде. В отель меня отвез таксист в футболке; народ разгуливал в шортах.

На пляже Майами я загорала в нижнем белье, оставив Дубленку дуться на меня в номере отеля (к этому времени мы уже не разговаривали).

Я вернулась в Англию. Все еще молюсь о морозах, но начинаю подумывать, что проку от Дубленки никакого. Разве что колоть мне глаза, напоминая о моих тщеславии и глупости.