Повести Ангрии - Шарлотта Бронте Страница 11

Повернувшись к Хартфорду, герцог заговорил:

— Что за блажь пришла вам в голову, сударь? Как вы смеете даже смотреть на то, что принадлежит мне? Безмозглый идиот! Вздумать, будто я позволю грубому ангрийскому сквайру завладеть тем, что хоть когда-то было моим? Как будто я умею уступать! Черт побери вашу дерзость! Ричтон, мои пистолеты у вас? Несите их сюда немедленно. Я не буду ждать ни докторов, ни кого другого.

— Милорд герцог… — начал Ричтон.

— Молчать, сударь! — прогремел его светлость. — Давайте пистолеты!

Граф не пожелал сносить такой деспотизм.

— Я умываю руки от этого кровавого дела, — сурово произнес он, кладя пистолеты на стол, и без дальнейших слов вышел из комнаты.

Демон, сидящий в Заморне, теперь окончательно им завладел. Низким и хриплым голосом, более всего напоминающим львиный рык, герцог злобно велел Хартфорду отмерить дистанцию прямо в комнате, поскольку не хотел откладывать дело и на минуту. Хартфорд исполнил сказанное молча, без возражений.

— На позицию! — взревел варвар.

— Я на ней стою, — отвечал его милость, — и мой пистолет заряжен.

— Так стреляйте!

Последовали грохот, вспышка, и все окуталось дымом.

Покуда комната еще содрогалась от этого звука, почти до того как вспышка погасла и дым вырвался вслед за ней, в медленно отворившуюся дверь вошел лорд Ричтон с выражением более суровым и мрачным, чем мне когда-либо доводилось видеть на его лице.

— Кто ранен? — спросил он.

В дыму была видна лишь одна стоящая фигура, и в голове Ричтона пронеслась мысль: «Второй, должно быть, убит».

Лорд Хартфорд лежал поперек дверного проема, бледный и неподвижный.

— Мой бедный друг! — вскричал лорд Ричтон и, встав на одно колено, приложил руку к его груди. Это движение исторгло у раненого стон.

— Благодарение Богу, он еще жив! — невольно вырвалось у Ричтона. Человек решительный и хладнокровный, привыкший к виду трупов на поле брани, он тем не менее был поражен зрелищем жестокого смертоубийства в мирной домашней обстановке. Отважный и прославленный воитель, выходивший невредимым из яростных битв, умирал под крышей родного дома. Между пальцами Ричтона текла кровь, огромное багровое пятно расплывалось на оборках его рубашки. Та же алая жидкость пузырилась на губах Хартфорда, который тщетно пытался заговорить. Его ранило в область легких.

Зловещую тишину нарушили громкий стук и оглушительный трезвон дверного колокольчика. Прибыл доктор Купер. Он торопливо вошел. С ним был и цирюльник со всеми необходимыми инструментами. Ричтон молча препоручил им друга и впервые за все время повернулся ко второму участнику сцены.

Герцог Заморна стоял у окна. Он только что убрал пистолет за пазуху и теперь хладнокровно застегивал сюртук.

— Ваше величество ранены? — спросил Ричтон.

— Нет, сэр. Не будете ли вы любезны подать мне перчатки?

Они лежали на комоде рядом с графом. Тот учтиво исполнил просьбу, передав вместе с перчатками большой шарф алого шелка, который герцог снял, когда вошел в комнату. Его светлость укутал шарфом горло и значительную часть лица, так что остались видны только лоб, глаза, и крупный римский нос. Натягивая перчатки, Заморна повернулся к доктору Куперу.

— Каков характер раны, сэр? Есть ли вероятность, что лорд Хартфорд выживет?

— Есть, милорд герцог, но рана серьезная. Задето легкое.

Герцог подошел к дивану, куда уложили его генерала, посмотрел на рану, в которой цирюльник еще орудовал ланцетом, затем перевел взгляд с окровавленной груди на бледное лицо страдальца. Хартфорд, перенесший извлечение пули без единого звука, со стиснутыми зубами, поймал на себе испытующий взор монарха, слабо улыбнулся и заговорил, несмотря на запрет врачей.

— Заморна, — сказал Хартфорд. — Вы меня ненавидите, но вам не уничтожить меня своей ненавистью. То, что случилось, — пустяк. Почему вы не причинили мне больших мучений, чтобы я мог снести их не дрогнув? Десять минут назад вы назвали меня грубым ангрийским сквайром. Ангрийцы такие же люди, как уроженцы Запада.

— Скорее животные, — отвечал Заморна. — Верные, отважные, благородные животные.

Он вышел на крыльцо, у которого уже ждала вернувшаяся коляска. Ричтон задержался, чтобы проститься с другом.

— Что ж, — проговорил Хартфорд, слабыми пальцами отвечая на рукопожатие графа. — Заморна со мной поквитался. Однако ж я не держу на него зла. Я полюбил его подругу вопреки рассудку и не жалею об этом. Я буду боготворить ее до конца. Букет, если я умру, передайте мисс Лори залог моей искренности. — Он снял с мизинца золотое кольцо и вложил в ладонь Ричтона, затем отвернулся и пробормотал: — Боже правый! Я стерпел бы муки ада, чтобы завоевать ее взаимность. Мои чувства неизменны: я люблю ее и горько упрекаю себя за то, что предал господина. Что ж, он взыскал плату кровью, чистейшей монетой в глазах уроженца Запада. Прощайте, Ричтон.

Они расстались, не сказав больше ни слова. Ричтон вышел, занял свое место в коляске, и она понеслась как ветер.