Абсолютно ненормально - Лора Стивен

07:01

Клянусь, я единственный человек во Вселенной, который понимает, насколько бессмысленна жизнь. Люди считают, что их существование – это прекрасный подарок, полностью игнорируя тот факт, что упомянутое существование не что иное, как результат ужасного взрыва, произошедшего почти четырнадцать миллиардов лет назад.

Не хотелось бы кого-нибудь расстроить, но нас ожидает лишь определенное количество оборотов вокруг Солнца, прежде чем мы сыграем в ящик и окажемся в бесконечном аду, как Дональд Трамп и Адольф Гитлер. Возможно, я преувеличиваю, но то, чем мы занимаемся все это время, не стоит того, чтобы вставать с постели.

А может, я просто мелодраматична, потому что ненавижу вылезать из кровати.

14:47

У меня только что закончилась беседа на тему профориентации с мистером Русенквистом, очень колоритным шведом. Как Бруно ^[1], только покрупнее. Правда, насколько я помню, Бруно был швейцарцем, или австрийцем, или что-то в этом роде. Но каждый раз, взглянув на мистера Русенквиста, я вспоминаю Сашу Барона Коэна в светлом парике.

Мужик изо всех сил старается помочь каждому ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА СВОЕЙ МЕЧТОЙ [он громкоголосый, поэтому я пишу большими буквами], ВЫБРАТЬ НЕ САМЫЙ ЛЕГКИЙ ПУТЬ и ПЕРЕСТАТЬ УПОТРЕБЛЯТЬ ГЕРОИН ПО ВЫХОДНЫМ. [Последнее я добавила от себя. Стоит уточнить: никто в старшей школе Эджвуда не употребляет героин так часто, чтобы это заинтересовало нашего консультанта по профориентации. К тому же если это сейчас читает юрист, пожалуйста, не обращайте внимания на подобные заявления в этой книге, потому что мне бы не хотелось добавлять иск о клевете к моему впечатляющему списку проблем.]

Мы сидим в маленьком кабинете без окон мистера Русенквиста. Когда-то эта комната была кладовкой, если судить по все еще витающему тут запаху чистящего средства. Перед мистером Русенквистом крошечный стол, который больше подошел бы добывайкам ^[2]. Нас окружают шкафы для хранения документов. В них стоят папки с информацией о каждом ученике. Вероятно, существует какая-то электронная база данных, способная заменить эту устаревшую систему, но библейские школы ^[3] привыкли всё делать «по-старинке».

– Мисс О’Нилл, вы подумать о том, какую профессию учить, когда пойти в колледж осенью? – говорит Русенквист.

[Больше я не буду писать с акцентом, чтобы не показаться расисткой. Хотя сложно быть расистом по отношению к белокожим скандинавским мужчинам.]

– Эм, нет, сэр. Я подумала, что могла бы немного попутешествовать. Ну, вы знаете, посмотреть мир и тому подобное, – отвечаю я, вдыхая через рот, чтобы запах чистящего средства не сжег волоски в носу.

И, ради справедливости, последующий за этим допрос на тему моего финансового положения был вполне обоснован, учитывая, что мы с бабушкой нуждаемся сейчас в деньгах больше, чем армия США.

– Значит, у вас есть средства, которых хватит на оплату ваших поездок? – спрашивает он, даже не вздрогнув, когда за его спиной с верхней полки падает метелка для пыли.

Как начинающему комику и полной идиотке, мне сложно удержаться и не поставить метелке для пыли оценки, которые обычно ставят на спортивных соревнованиях: восемь целых девять десятых за трудность исполнения и т. д.

Но вернемся к проблеме: мой отрицательный баланс на банковском счету.

– Нет, сэр, мне восемнадцать, и я безработная.

Он одаривает меня сочувственным взглядом, неспешно убирая метелку для пыли в ящик стола. Оттуда вырывается зловоние заплесневевшего яблока, и мистер Русенквист поспешно захлопывает его. Здесь, должно быть, нарушено не меньше дюжины санитарных норм. Мне кажется или я слышу топот маленьких мышиных лапок?