Прогулка романтика - Илья Мыслин

Наше сердце работает, как новый мотор,

Мы в четырнадцать лет знаем все, что нам

надо знать,

И мы будем делать все, что мы захотим,

Пока вы не угробили весь этот Мир.

В нас еще до рождения наделали дыр,

И где тот портной, что сможет их залатать?

Что с того, что мы немного того,

Что с того, что мы хотим танцевать?

Наше сердце работает, как новый мотор,

Почему и чего мы еще должны ждать,

И мы будем делать все, что мы захотим,

А сейчас, сейчас мы хотим танцевать.

Мы хотим танцевать.

гр. Кино

Мир, навязываемый нам инновационными технологиями СМИ через газеты, журналы, радио, телевидение и Интернет, не имеет ничего общего с действительностью. В свете этого мне и хочется высказать некоторые мысли. Высказать прямо сейчас. Можно любить фильмы, но ни разу не сняться в кино, можно всю жизнь сниматься в кино и ненавидеть кинематограф. Кто-то сутками сидит в Интернете, не подозревая о том, что Интернет уже исчерпал себя информационно и стал переносчиком вируса. Люди так много фантазировали на тему вирусов, что незаметно для самих себя создали его. Совсем не тот вирус, который бродит по сетям утилизатором программ, нет, сейчас он перемещается по кабелям, по воздуху, уничтожая множество человеческих умов. Кто-то упорно ищет себя в Интернете, в чатах и блогах, а кто-то в ночном клубе. Кое-кто из тех, кто в клубе, даже ремиксирует гр. «Кино», цитируя Виктора Цоя на американской валюте с розовыми колесиками – «Мы хотим танцевать». Нет, тогда не об этом шла речь, тогда действительно большинству не было дела до технологий СМИ, или еще каких-нибудь других.

Меня спрашивали, слушаю ли я Цоя, и не портрет ли Брюса Ли висит на стене? То, что скажу я, больше, чем просто ответ на вопрос. Я живу этим, поэтому слушаю гр. «Кино» на кассетнике. Производитель же кассетника сегодня выпускает мобильные средства связи, уже зараженные вирусом, вызывающим страшную зависимость. Все меньше люди получают приятных писем, на листах которых можно любоваться почерком любимого человека, исследовать его стиль, в стиле характер, в характере душу. Чувствовать запах его рук, прикасавшихся к письму. Представлять себе атмосферу, в которой писал он. Принимать его взгляды за реальность мира, в котором он живет, а совсем не той реальности, в которой человек бежит от обстоятельств, внушая себе страх. Вспомнить все хорошие традиции, силы, сравнимые лишь с природой, но природа все же оказывается более выносливой и менее уязвимой. Природа продолжает бороться, проявляя свою силу. Природа обороняется, являя миру зримый пример борьбы добра со злом. Времена меняются, но старое время до сих пор живет в новом мире. Старое время живет в нас самих. Мы ведем дневники, стремясь отразить в них свою сущность, мироощущение и описать окружающее. Стараемся выделиться в обществе, но при этом зачастую перемалываем себя в кашу. Мысли превращаются в записи и наброски, записи переписываются, вспоминаются и анализируются в уме. Мы выходим на улицу и погружаемся в бесконечную людскую смесь, в которой идет все та же вечная борьба добра со злом. Мы повторяемся, описывая старое время. Время, когда придумали слово «перемен», дав название своему прорыву мысли, своей патриотичности и индивидуальности. Все мы люди. Все живем на одной планете. Мы все участвуем в войнах, выбираем Строй и Управление. На работе мы плаваем планктоном, но этим же планктоном и питаемся. Кто покрупнее умом плавают акулами, а кто-то переплывает весь этот океан как слон. От одного гения остается бомба, приводящая в ужас весь мир, от другого Гения – поэмы, чудесно воспитывающие многие поколения. Мы читаем, наблюдаем, интегрируем. Но мало кто из нас прошел весь путь до конца, хотя бы свой – в познании самого себя. Прелести, получаемые в искренней форме, перевоплощаются в надежду, которая не разделима с уважением и доблестью. Надежда быстро перерастает в веру и чувство определенности. Мужчины не все остаются мужчинами, женщины же могут смело стать мужчинами, с легкостью соперничая с ними в любой человеческой игре, будь то игра разума или сердца. Политики могут купить остров и перебраться на него жить, чтобы не вмешиваться в социальные проблемы и скандалы, рожденные этими проблемами.

Нам не стоит носить разные маски, потому что раньше хватало на всех по одной. Теперь же они сдаются в аренду, а дорогие маски, наверное, скоро можно будет брать в лизинг. Кто-то отбирает маски, носит их, а потом продает. На масках остается пыль и грязь. Ведь некоторые из них падают на землю, когда человек решается снять их с себя. Избавившись от маски, человек становится самим собой и обращается к Богу. Ему не хочется думать о бизнесе, оставляющем так мало времени и сил для личной жизни. Не хочется думать о друзьях, у которых свое понятие о дружбе, о девушке, которая никак не может уразуметь взаимность и дополняемость Инь и Янь. Хочется встречать рассветы и провожать закаты, вдыхая прохладу ночи, прикрыться звездным одеялом и заснуть под звуки самой природы.

Может быть поэтому я слушаю старый магнитофон с кассетной декой, а на стене у меня висит в рамке Брюс Ли, на полу ковер, очень похожий на старый советский ковер, светильник на полке, проецирующий все цвета радуги на стены, а возле дивана аквариум с рыбками. Мне не важен Строй, мне безразлична политика, я просто интересуюсь технологиями, авторов которых, к сожалению или к счастью, не знаю или не помню. Что-то может затеряться во времени. Все мы появляемся на свет одним образом и покидаем этот мир другим. Кто-то из нас отличается натренированной памятью. Кто-то знаниями, вычитанными из книг и бережно накопленными в себе. Кто-то мыслью, выстраданной внутри себя, а кто-то накачанными мускулами. Все, кто превзошел других в чем-либо, просто-напросто испытали самих себя, посвятив этому всю жизнь. Люди приходят и уходят, оставляя нечто после себя, надеясь на продолжение этого «нечто» последователями. И эта память, лучшая память о таких людях – о классиках: поэтах, писателях, художниках, композиторах. Учителей любой культуры, любого направления.