Отец Кристины-Альберты - Герберт Уэллс

1

Это история некоего мистера Примби, удалившегося на покой сотрудника прачечной и вдовца, который перестал принимать активное участие в делах прачечной «Хрустальный пар» в приходе святого Симеона Нерасторопного вблизи Вудфорд-Уэллса после кончины своей супруги, воспоследовавшей в году Господнем 1920. Его поджидало много поразительного. История эта по сути современная, история Лондона эпохи сэра Артура Конан-Дойла, радио и первых пэров-лейбористов. Исторический элемент в ней незначителен и отчасти неверен, а будущее, хотя и присутствует неизменно, в большой мере игнорируется.

Поскольку стирка в Лондоне подобно торговле молоком, выпечке хлеба, продаже постельного и столового белья, а также всяким другим видам коммерции является делом во многом специализированным и наследственным, не слишком-то открытым для посторонних, следует сразу же объяснить, что мистер Примби родился не под сенью прачечной. Ни духа, ни энергии лондонского знатока прачечных дел в нем не было. И приобщился он к ним через брак. В 1899 году он в Шерингеме познакомился с мисс Хоссет, богатой наследницей и девицей весьма решительного характера. Он ухаживал, завоевал ее, женился на ней, как вы вскоре узнаете, почти не отдавая себе отчета в том, что происходит. В прачечном мире Хоссеты — большие величины, и заведение «Хрустальный пар», которое вскоре перешло в способные руки миссис Примби, было лишь одним из серии родственных и схожих предприятий в северных, северо-восточных и юго-западных районах Лондона.

Мистер Примби, как весьма скоро и без обиняков установила семья мисс Хоссет, происходил из рода куда менее практичного, чем его супруга. Его отец был художником, очень обаятельным и необязательным, — художником-фотографом, проживал в Шерингеме и снимал, как их называли в восьмидесятых годах минувшего века, «жемчужные» фотографии летних посетителей этого приморского местечка. В указанные восьмидесятые он в Шерингеме был заметной фигурой — красивый брюнет, порой несколько растрепанный, в коричневом бархатном пиджаке и большой серой шляпе из мягкого фетра. Он завязывал беседу с курортниками на пляже и излучал такое достоинство, что в его ателье всегда хватало заказов для безбедного существования. Его жена, мать нашего мистера Примби, была терпеливой бесцветной личностью, дочерью фермера под Диссом. Когда со временем мистер Примби-старший исчез из жизни своего сына (у него возникла романтическая привязанность летом 1887 года к маленькому гастролирующему варьете, с которым он осенью тихонько испарился, чтобы больше никогда в Шерингем не возвращаться), миссис Примби-старшая стала работающей совладелицей небольшого пансиона и умерла примерно через год, оставив свою мебель, свою долю в пансионе и своего единственного сына попечениям миссис Уичерли — своей кузины и другой совладелицы пансиона.

Юный Альберт-Эдвард Примби был тогда миловидным, стройным, кудрявым (в отца) шестнадцатилетним блондином (в мать), с глазами синими, как небо у горизонта, мечтательным и не склонным к усердной работе. Совсем малышом он грезил наяву, в школе сидел над примером или учебником, не замечая их и глядя мимо, в неведомое. Из-за такой рассеянности его первые опыты на деловом поприще принесли лишь разочарование. После ряда безуспешных попыток применить свои дарования в той или иной созвучной ему части сложного механизма нашей цивилизации он на несколько лет осел в конторе агента по недвижимости и торговца углем в Норридже, дальнего родственника своей матери.

Какие-то давние, но еще живые сентиментальные воспоминания помогли Альберту-Эдварду получить это место и спасали его промахи и упущения от слишком уж взыскательной критики. Впрочем, он исполнял свои обязанности много лучше, чем кто-либо мог ожидать. Призвание агента, имеющего дело с недвижимостью, отличается от подавляющего большинства других призваний тем, что необходимая движущая энергия вкладывается исключительно клиентами, а сдача в наем особняков чем-то импонировала дремлющему воображению молодого Примби. В нем открылся природный дар к увлекательным описаниям, и со временем ему было поручено собирать сведения у желающих сдать в наем свою недвижимость. Он обладал очень полезным оптимизмом. И даже уголь оказался нежданно интересным, едва он открыл, что ему самому таскать его не придется. Ему не верилось, что все золотистые чешуйки в угле — это пирит, и он втайне лелеял мечту о великом коммерческом предприятии для добычи золота из шлаковых отвалов. Он никому не рассказывал об этом проекте, не предпринимал никаких шагов для его осуществления, но мечты скрашивали его будничные обязанности, суля свободу и богатство. А когда за полдень жизнь в конторе замирала, и ее оставляли на него, он отправлялся к столу, отданному под уголь, садился на край, рассматривал подносики с образчиками, брал куски угля, оглядывал их со всех сторон, взвешивал на ладони и предавался упоительнейшим грезам.

И если кто-нибудь в такие минуты заходил навести справки о доме, он беседовал с ними почти царственно.

В Норридже он стал членом Ассоциации молодых христиан, однако интересовала его более ее литературная, нежели религиозная сторона, и он посещал все литературные дебаты. Но никогда на них не выступал, а сидел в заднем ряду и размышлял, что политические деятели в конечно счете всего лишь марионетки в руках безмолвных богачей за сценой. В Норридже, кроме того, он смог заказать у портного свой первый сшитый по мерке костюм элегантного серого цвета. Когда в свой двухнедельный летний отпуск он приехал в Шерингем погостить у миссис Уичерли, ее весьма порадовала его преображенная внешность, а активный оптимизм, сменивший его прежнюю летаргию, произвел на нее большое впечатление. Когда он в сером костюме прогуливался днем по набережной, всякий, кто не был с ним знаком, легко принял бы его за состоятельного и преуспевающего курортника.

Кажется, только вчера, и в то же время так давно наш толстенький низенький мистер Примби был тем щуплым белокурым молодым человеком, который прохаживался по набережной Шерингема, поигрывая тросточкой и исподтишка, но жаждуще поглядывал на купальщиц в купальных костюмах с длинными юбками и в клеенчатых чепчиках. Было ведь это в те дни, когда автомобили все еще оставались главным образом источниками анекдотов — вонь, грохот, починки в придорожных канавах, а идея летательных аппаратов тяжелее воздуха признавалась неосуществимой. Королева Виктория отпраздновала свой Брильянтовый юбилей, и никто не верил, что Альберт-Эдвард, принц Уэльский, доживет до того, чтобы стать королем. На это лето планировалась война в Южной Африке длительностью в шесть месяцев и потребовавшая всего сорок тысяч солдат. И вот на третий день его отпуска в сером костюме и в Шерингеме на мистера Примби налетела катившая на велосипеде его будущая супруга мисс Хоссет и отбросила на свою подругу мисс Мийту Пинки, которая чуть его не переехала.

Ибо, каким бы невероятным это ни кажется современному читателю, в те далекие девяностые годы до появления более для этого подходящих автомобилей люди умудрялись сбивать и переезжать других людей с помощью еле ползущих транспортных средств, имевшихся тогда в наличии, — велосипедов, экипажей, влекомых лошадьми, и тому подобного.