Уроки итальянского - Мейв Бинчи

Было время — тогда, в семидесятых, — когда они обожали отвечать на вопросы тестов, которые печатали газеты. Эйдану всегда удавалось найти такие вопросники в воскресных изданиях. Например: «Чуткий ли вы муж?» Или еще: «Разбираетесь ли вы в шоу-бизнесе?» Самые высокие баллы они получали, отвечая на вопросы: «Насколько вы подходите друг другу?» и «Нужны ли вам еще и друзья?».

Но это было давным-давно.

Если бы Нелл или Эйдан Данн увидели очередной тест сегодня, они вряд ли принялись наперебой отвечать на вопросы, а затем, дрожа от нетерпения, подсчитывать баллы. Было бы слишком больно отвечать на такой, к примеру, вопрос: «Как часто вы занимаетесь любовью: а) чаще, чем четыре раза в неделю; б) в среднем дважды в неделю; в) раз в неделю, по субботам; г) реже». Кому охота признаваться в том, что это происходит не просто реже, а гораздо — гораздо! — реже, а потом еще и выяснять, какую характеристику, основываясь на этом горьком признании, дадут им мудрецы, составляющие газетные тесты!

Если бы сегодня кто-нибудь из них наткнулся на тест, призывающий: «Узнайте, насколько вы совместимы», газетная страница была бы тут же перевернута. И при этом их жизнь не омрачали ни скандалы, ни супружеская неверность. Эйдан не изменял Нелл и полагал, что она также хранит ему верность. Может, с его стороны, это было чрезмерной самоуверенностью? Ведь Нелл была очень привлекательной женщиной — увидев такую, мужчина непременно оглянется. И на нее действительно оглядывались.

Эйдан считал, что подавляющее число мужей, которые до глубины души изумлялись, узнав о похождениях своих благоверных на стороне, были просто самодовольными слепцами. Но уж он-то не таков. Он был уверен, что Нелл не станет тайно встречаться и тем более заниматься любовью с каким-то другим мужчиной. Он знал ее настолько хорошо, что тотчас почувствовал бы, случись что-нибудь подобное. Кроме того, где она могла бы повстречать потенциального любовника? А если бы даже и встретила кого-то, кто пришелся бы ей по вкусу, — куда им идти? Нет, это просто смешно!

Впрочем, не исключено, что точно так же рассуждают и все остальные мужья, желая убедить себя в неизменной верности своих жен, по мере того как становятся старше. Может быть, это — один из признаков подступающей старости? Как боль и ломота в ногах после долгой прогулки, как неспособность более чувствовать очарование песен, которые некогда сводили тебя с ума? Может быть, это признак того, что ты уже не тот человек, вокруг которого когда-то, как тебе казалось, вращалась вся Вселенная?

Вполне возможно, что так думает любой мужчина, которому перевалило за сорок восемь. Множество мужчин во всем мире мечтали, чтобы их жены горели желанием и проявляли бурный энтузиазм буквально ко всему — не только к сексу, но и ко многим другим вещам.

Как много воды утекло с тех пор, когда Нелл в последний раз расспрашивала Эйдана о его работе в школе, о его надеждах и мечтах! А ведь было время, когда она знала по имени каждого из его коллег-учителей и даже многих учеников, увлеченно рассуждала о непомерно большой учебной нагрузке, о распределении должностей, о школьных экскурсиях и самодеятельных спектаклях, о теориях Эйдана относительно возможных путей развития для стран третьего мира.

Однако сейчас она вряд ли имела хотя бы примерное представление о том, что происходит в окружающем мире. Когда была назначена новый министр образования, Нелл лишь пожала плечами, ограничившись коротким замечанием: «Полагаю, она будет не хуже своего предшественника». О переходном годе [1]она могла сказать лишь, что «это просто великолепно». Представить только: все это время дети смогут думать, рассуждать… искать себя… вместо того чтобы сразу приступать к сдаче экзаменов. И Эйдан не осуждал жену.

Ему уже не хотелось растолковывать близким что бы то ни было, это занятие стало казаться ему бесцельным и ненужным. А когда все же приходилось, собственный голос эхом отдавался у него в ушах, а дочери закатывали глаза к потолку, как бы всем своим видом вопрошая: с какой стати мы, одной из которых уже исполнился двадцать один год, а другой девятнадцать, должны все это выслушивать?

Эйдан старался не надоедать им, зная, что всем учителям присущ общий недостаток: они привыкли к покорному вниманию школьной аудитории и могут разжевывать один и тот же вопрос бесконечно, рассматривая его и так, и эдак, пока не убедятся в том, что ученики все уразумели.

Он прилагал неимоверные усилия, пытаясь подстроиться под их жизнь.

А вот Нелл было абсолютно нечего рассказать о ресторане, где она работала администратором. Ей вообще не хотелось распространяться на эту тему. «Ах, Эйдан, я тебя умоляю! — говорила она. — Это всего лишь работа. Я сижу там, принимаю от клиентов кредитные карточки, чеки или наличные, даю им сдачу и квитанции. В конце каждого дня я ухожу домой, а в конце каждой недели получаю зарплату. Так живет девяносто процентов всех людей в мире. Мы не совершаем великих деяний, не разыгрываем драм, не боремся за власть. Мы — обычные люди. Мы просто живем, вот и все».

Она не хотела унизить его или причинить ему боль этими словами, и все же каждый раз они звучали пощечиной. Было очевидно, что Нелл предоставила Эйдану в одиночку барахтаться в бесконечных конфликтах и дрязгах учительской. А ведь было время — правда, давным-давно, — когда она сгорала от нетерпения узнать от него последние новости, была готова рыть ради него землю, зубами и когтями сражаться за его правое дело, считая, что его враги являются и ее врагами тоже. Эйдану до боли не хватало товарищеской атмосферы, духа солидарности и единой команды, который объединял их в былые годы.

Быть может, когда Эйдан станет директором школы, это вернется?

Или он просто тешит себя глупой надеждой? Вполне вероятно, что назначение его на руководящий пост оставит его жену и двух дочерей совершенно равнодушными. Жизнь их семьи тикала, как пыльные ходики. Недавно Эйдан снова испытал знакомое чувство, будто он уже давно умер, а его родные этого даже не заметили и продолжали жить, как ни в чем ни бывало. Нелл уходила в ресторан и возвращалась обратно, а раз в неделю навещала свою мать. Нет-нет, Эйдану вовсе не обязательно сопровождать ее. Она просто посидит вдвоем с мамой и мило, по-семейному, поболтает. Маме достаточно знать, что у нас все в порядке.

— А у тебя-то самой все в порядке? — раздраженно спросил Эйдан.

— Послушай, разве ты не должен сейчас заниматься с пятыми классами популярной философией? — вопросом на вопрос ответила Нелл. — А я… У меня все нормально, как, я надеюсь, и у всех. Может, оставим это?

Но Эйдан уже не мог этого оставить. Он сказал ей, что речь идет не о популярной философии, а о «Введении в философию», и не о пятиклассниках, а об учащихся Переходного года. Он никогда не забудет, каким взглядом наградила его Нелл. Она стала было что-то говорить, но потом передумала. Только посмотрела на него с какой-то отрешенной жалостью, как смотрят на бродягу, который сидит на тротуаре в пальто, подпоясанном веревкой, и допивает из горлышка бутылки остатки мутного самогона.