Кинжал раздора - Марина Эшли Страница 78

– Что делать? – прошептала ему Женни.

– Поезжай, – поморщился он, как от зубной боли, – поезжай, успокой своих. Я… я постараюсь что-нибудь придумать.

А мэр уже хвалил их. Превозносил их талант и усилия. Кто-то подошел к нему и сказал что-то на ухо. Бал открыла чета Оричесов.

– Так и знала, что ничем хорошим это не закончится! – кузина заговорила первой, когда они добрались до дома Маленьких.

– Как? Ты все знала? – злобно прищурился сквозь стекла очков ее дядя.

Кузина виновато замолчала. Обняла Женни, поцеловала со словами «позвони мне» и спешно ретировалась вместе со своим ничего не понимающим мужем.

Вот и рассчитывай на помощь близких! Союзница… Хорошо, что Ллойд тоже уехал. Женни меньше всего сейчас хотелось присутствия свидетелей.

– Папочка! Папочка… – Они остались наедине, и Женни попыталась объясниться. – Мы хотели всех помирить. Бартоломью затеял выставку, чтобы показать, какие грандиозные замыслы мы можем осуществить вместе.

– Ах, вот оно что, – только и услышал отец. – Бартоломью затеял…

– Папа! Он – замечательный организатор! Ты себе не представляешь, на что он способен! – вырвалось у Женевьевы, спешившей рассказать все и сразу.

Как-то странно действовали ее слова на отца. Мединос выпрямился и горько сказал, даже не Женевьеве, а куда-то в пространство:

– Мой ребенок! Моя единственная дочь! Мое маленькое чудо!

Он наконец посмотрел на Женни. Взглядом, полным любви. Женни чуть не заплакала. Папочка!

– Ты росла совершенно необыкновенным ребенком, – с умилением вспоминал Мединос. – Говорить начала раньше, чем ходить. А какими глубокими по содержанию осмысленными фразами! Улавливала суть вещей как взрослая. И это в раннем-то возрасте! Таких детей мы никогда не видели. Мы с мамой гадали, кто из тебя вырастет, какое будущее тебя ждет.

Женин улыбалась, но предательская слезинка скатилась у нее по щеке.

– Умная и одновременно тактичная, – с надрывом в голосе продолжал отец, – а какие способности к языкам! Написала обычное школьное сочинение, и тебя тут же пригласили в экспедицию. Ну все, мы решили, что ты увлечешься фармакологией. Но это не важно чем. Ты обязательно будешь делать что-то выдающееся. И вдруг ты… Ты! идешь на поводу. Тобою… Тобою! Командуют.

Отец говорил так убедительно, что Женевьеве показалось, что так оно и есть. Но если она и писала те квадратные буквы на табличках к экспонатам не по своему горячему желанию, то только потому, что на это была очень важная причина!

– И кто? – продолжал отец. – Сын человека, которому я руки не подам при встрече. Почему ты так поступила? – простонал он.

– Потому что мы любим друг друга и хотим пожениться, – выпалила Женевьева и жалобно добавила: – А это был шанс вас помирить.

Бедный, лишенный дара речи Мединос наконец собрался с силами и заговорил снова, с превеликой горечью:

– Я старался быть хорошим родителем. Уважал в тебе личность и давал свободу выбора. Ты и сейчас вольна поступать как хочешь.

Женевьева радостно подняла на него глаза, но его новые слова заставили ее потупить взор.

– Только Медичесы не та семья, в которой я бы хотел видеть свою дочь. Ну, конечно, я не перестану тебя любить. Но! Наши отношения уже никогда не будут такими, как прежде! – Как Мединосу не было плохо, он остался доволен такой своей формулировкой.

– Папочка! Папочка, – умоляюще посмотрела на него Женни, – что, ни при каких условиях?

– Ну разве что эти воры вернут нам с извинениями кинжал! – Мединос ехидно хихикнул. – Тогда я сам отдам твою руку их сыну.

«Значит, никогда, – прекрасно поняла его Женевьева. – Ничего, завтра придет Бартоломью, он что-нибудь придумает. Он найдет нужные слова. Какая жалость, что мама не приехала вместе с папой, она бы за меня вступилась».

Утром Барт не зашел. Не появился он и днем. Мединос ничего не говорил дочери, но взгляды бросал красноречивые, мол, чего ожидать от воров, как не трусости. Маленький дедушка путался в словах, заговаривал то о кинжале, то о вчерашнем визите доктора, называя его именем своего предыдущего врача. Спросил что-то о Джеке Смите. Отец вспомнил, что есть еще и такой молодой человек, не на одном Медичесе свет клином сошелся.

– Кто это, Джек Смит? – спросил он весело.

Женевьева смущенно наклонила голову, и отец догадался, кто это. Надо вышибать из дочери романтическую дурь!

– Лучше бы родному отцу помогла, – сказал он на прощание. – Вон я разыскиваю одну уникальную книгу для знакомого коллекционера, мне предстоит интересная поездка и нужен компаньон.

– Я бы с радостью, но как же Маленькие? – упрямо посмотрела ему в глаза Женевьева.

Отец нахмурился.

– Кстати, о Маленьких. Чтобы духу здесь этого «Джека Смита» не было! Как хочешь, но дедушку побереги. Не надо ему лишних волнений.

И он уехал, не обняв ее на прощание, не потрепав по голове, не сказав их собственных заветных словечек. Женни сидела и горько плакала.

Барт возвращался домой под гневное фырканье отца и глубокие вздохи матери. Слов, однако, сказано не было. Барт тоже молчал. Пусть родители начинают первыми, а он сориентируется по ходу дела.

– Бартоломью, мне нужно серьезно с тобой поговорить. Немедленно! – едва войдя в двери, отчеканил отец и прошагал к себе.

Барт повел носом и оглянулся. Ну, так и есть, мама капает себе лекарство. Барт скорчил гримасу досады в ответ на испуганно-вопросительный взгляд Рафаэля и отправился к отцу.

Раф отложил свою книжку и поехал следом. В коридоре его догнала мама. Они нерешительно посмотрели друг на друга.

– Несмываемый позор! – донеслось из комнаты.

Мама нахмурилась, распахнула дверь и посторонилась, пропуская Рафаэля вперед.

– Предательство! И от кого? От старшего сына! – кипятился Медичес.

Барт молча пережидал бурю. Эх, он так верил в успех своего предприятия, что совсем не подготовил путей к отступлению.

– Только не говори мне, что ты не знал, с кем имеешь дело! – прокричал отец. – Ты же не дурак.

Барт промолчал.

– Неужели ради того, чтобы представить Меланьи на выставке в столице, ты готов пожертвовать моральными принципами? – Это уже было сказано тоном ниже.

Барт опять промолчал.

– Польстился на забавный сундук и пару ничем не примечательных платьев? – отец уже размышлял. – Ну разве что целых. Хорошо сохранились.

О! Отец затихает. Как бы все замять…

– Ты что, не понял в чем дело? – неожиданно спросила мама. – Ты не видел, как эта девушка держала Бартоломью за руку?

– Какая девушка? Дочка Мединоса? – наморщил лоб отец.

– Мы хотели помирить вас, – быстро, не давая отцу додумать мысль, проговорил Барт. – Показать, что вражда – это историческое недоразумение. Она в прошлом. А в настоящем мы способны сделать отличную работу. Вместе.