История одной страсти - Патриция Поттер Страница 76

— Все хорошо. Тебе не нужно говорить, если ты не хочешь. Ни Тим, ни я никогда не будем заставлять тебя.

— Конечно, нет, — сказал Тим и, покраснев, добавил: — Ты мне нравишься, какая есть, неважно, разговариваешь ты или нет. Мы же понимаем друг друга без слов, правда?

Фортуна опустила голову, пряча пунцовые щеки.

— Я знаю, что ты напугана, — продолжила Фэнси. В самом деле, именно страх заставил Фортуну замолчать на много лет. Чтобы избежать страданий, она замкнулась в себе, предпочитая одиночество обществу других людей. Однако чудо все-таки произошло.

— Ты в безопасности, — мягко сказала Фэнси. — Никто тебя не обидит. Я обещаю.

И это обещание она была намерена сдержать.

— Я тоже обещаю, — поддержал ее Тим. Взгляд Фортуны устремился к юноше, и Фэнси ясно видела в ее глазах борьбу с призраками прошлого, которые так долго властвовали над ней. Сумеет ли она преодолеть свой страх сейчас?

— Т-тим… — Имя Уоллеса едва прошелестело на ее губах, но прозвучало отчетливо и ясно.

Потрясенный, Тим протянул ей руку, и Фортуна крепко сжала ее.

Фэнси радовалась победе сестры над страхом, и в ней возрождалась надежда. Если Фортуна смогла справиться с могущественными демонами, жившими в ее душе, то она и подавно справится со своим деверем. В конце концов, Роберт Марш всего лишь человек.

Хотя в этот момент он казался ей воплощением дьявола.

* * *

Приходя в себя, Йэн застонал от боли, окутывавшей его плотным саваном. Несколько минут он не мог думать ни о чем другом. Весь правый бок словно жгло огнем, а в голове стучали тысячи молотков. Малейшее движение вызывало сильнейшую боль.

Он открыл глаза и постепенно смог различить окружавшую его обстановку. Он увидел стены стойла, услышал лошадиное ржание, почувствовал запах сена и пота.

Йэн осмотрел свое тело, пытаясь определить источник самой сильной боли. Его бок прикрывала тряпка, закрепленная тонкими лоскутами, обмотанными вокруг груди. Медленно, дюйм за дюймом, он приподнимался, прислонившись к стене. Что с ним? И почему так трудно пошевелить ногами?

Опустив глаза, он увидел кандалы и цепи.

В этот момент он все вспомнил.

Ноэль! Боже, жив ли мальчуган? Закрыв глаза, Йэн вновь увидел кровь, заливающую его рубашку.

Он попытался сесть. Из-за ран и слабости его движения были медленными, мучительными, неуверенными. На этот раз его руки были свободными, что удивило Йэна. Однако удивляться было нечему: у Роберта Марша не было причин бояться его, ведь в таком состоянии он и мухи не мог обидеть.

Йэн осмотрел замки на кандалах, цепь, ведущую к стальному кольцу на стене, затем само кольцо. Он попытался вытянуть его. Однако это было не под силу и людям в лучшей физической форме, чем он. Йэну казалось, что он ощущает таившийся в этих стенах ужас, пережитый предыдущими узниками этой тюрьмы.

Однако он не сдавался. Он зашел слишком далеко, чтобы позволить трусливым подлецам типа Марша становиться у себя на пути. Он должен сдержать клятвы, данные Фэнси и сестре. Он справится с этой трудностью, так же как справлялся со многими другими, выпавшими на его долю за последний год.

Лошади нервно забили копытами, подсказав Йэну, что в конюшне еще кто-то есть. Дверь открылась, и в стойло зашел темнокожий мальчик, опасливо озираясь и оставаясь вне пределов его досягаемости. Мальчик что-то держал в руках.

— Мистер Марш не думал, что вы очнетесь так быстро, — сказал он. — Вы сильно ранены.

Йэн попытался выдавить из себя улыбку, но у него получилась лишь гримаса. Ему нужны были друзья, союзники, чтобы выбраться отсюда.

— Я все еще не пришел в себя, — согласился он. — Что у тебя там? Может, вода?

Мальчик протянул ему кружку.

— Мистер Мартин велел мне проверить вас и сказать ему, когда вы проснетесь. Я подумал, что вам захочется воды. Но не говорите ему, что я дал вам попить.

Йэн осушил кружку до дна, чувствуя на языке каждую каплю драгоценной влаги, и вернул пустую кружку мальчику.

— Спасибо.

— Я должен сказать, что вы проснулись.

Йэн кивнул.

Мальчик обвел стойло испуганным взглядом.

— Они бросили сюда моего брата, после того как выпороли его. Сказали, что он плохо работал. Он говорил им, что болен, но они не слушали.

— Где теперь твой брат? — спросил Йэн. Мальчик затравленно посмотрел на него и тихо ответил:

— Он умер.

Бросив еще один взгляд на стены, он ушел, закрыв за собой дверь.

* * *

На рассвете Тим уехал посмотреть, как идут дела на ферме Уоллесов.

После его отъезда Фэнси с помощью Фортуны оседлала себе лошадь.

Она тщательно оделась, выбрав свое лучшее платье для визитов. Оно было скромным, жемчужно-серого цвета, но сшито из хорошего материала и идеально сидело на ней. Это было любимое платье Джона.

Фэнси подвела оседланную кобылу к забору, передала поводья Фортуне и, используя забор в качестве лестницы, взобралась в дамское седло, бормоча под нос проклятия в адрес столь неудобного приспособления.

Оказавшись в седле, она ободряюще улыбнулась Фортуне. Ей очень не хотелось оставлять сестру одну.

— Тим скоро вернется, — сказала она.

Фортуна кивнула и тоже постаралась улыбнуться.

Фэнси тронулась в путь.

Дорога в Марш-Энд заняла у нее около двух часов, хотя было еще очень рано, в полях деверя уже вовсю трудились чернокожие рабы и белые работники. Фэнси вздрогнула, увидев, как рослый надсмотрщик, разъезжающий по полю на лошади, ударил хлыстом раба.

Когда она подъехала к дому Роберта, навстречу ей выбежал молодой раб, чтобы принять поводья. Спешившись без посторонней помощи, она взошла по ступеням крыльца и распрямила плечи, приготовившись к битве.

Не успела она постучать, как дверь распахнулась. На пороге стояла внушительного вида немолодая женщина.

— Миссис Марш, — без улыбки приветствовала она ее.

— Доброе утро, Ханна, — поздоровалась Фэнси. — Мой деверь дома?

— Да, мэм.

— Я хочу поговорить с ним.

Ханна впустила ее в холл и скрылась в глубине дома.

Фэнси опустилась на громоздкий стул, обитый бархатом. Ей хотелось выглядеть непринужденно, однако сердце ее отчаянно билось, а внутри все сжималось от страха.

Окружающая обстановка не действовала успокаивающе. Мебель темного дерева и кроваво-красные портьеры создавали удушающую атмосферу. Жесткие стулья с прямыми спинками не располагали к приятной беседе. Интерьер скорее был призван подавлять посетителей, осмелившихся переступить порог этого негостеприимного дома.