Озерные страсти - Татьяна Алюшина Страница 67

Пять лет. Пять! Он не притрагивался к своему богатству, продолжая работать на том же месте, правда, поменяв за эти годы трех шефов, которых возил.

– Пять ле-е-ет? – обалдел Ромка.

– Слушайте, – разделила удивление сына Анна, – это же с ума спятишь? Вы представляете: сидеть на горе с деньгами и не позволять себе их тратить, продолжая обычную жизнь.

– На кой тогда он их тырил, спрашивается? – аж расстроился за Миронина Ромка.

– А он пусть и не спятил до четкой клинической картины, но определенные сдвиги в психике заработал, – подтвердил предположения Анюты Северов.

Они давно уже закончили с чаепитием и перебрались с веранды в гостиную, как только начало смеркаться, и даже затопили камин для уюта и тепла. Как ни печально, но лето катилось к закату, вечерами и ночами стало заметно холодать. Да и горящие поленья придавали беседе особенную атмосферу, словно объединяя их маленькую группку в кругу пламенных отсветов.

Тайна! Тайна жгла Игната изнутри. Не имея возможности открыться хоть кому-то, поделиться с кем-то, он изводился ее существованием и необходимостью тщательного сохранения. Она не давала спать и спокойно жить, и как Кисе Воробьянинову мерещился в снах бриллиантовый блеск, так Игнату снилась шикарная, богатая жизнь, в которой он купается. Пальмы, лазурное море, шикарные девушки, яхты, виллы… Мираж-ж-ж.

У Миронина вспыхнул невероятный интерес к изучению разнообразных систем безопасности. Он и до обретения богатства имел довольно неплохое представление об этом предмете, изучая основы современной безопасности еще на службе, когда возил генерала. Да и после, проходя курсы водителей-охранников, увлекся гораздо более глубоко этим вопросом и стал изучать всякие интересные разработки и ноу-хау, которые имелись в открытом доступе.

Но все это было так, на уровне простого увлечения, интереса. А вот после «обретения» капитала Миронин настолько погрузился в эту тему, расширив круг своего интереса, что это стало некой его навязчивой идеей вместе с конспирологическими теориями и практиками с элементами шпионских завихрений.

Он знал о городских системах наблюдения, наверное, не меньше, чем ее разработчики, разбирался в модификациях видеокамер, инфракрасных и лазерных установках, в микрофонах дальнего и ближнего звука, в возможностях слежения за человеком через его же гаджеты, через телевизор и компьютер и еще многое, многое и многое. Порой выкладывая офигительные деньги за информацию на эту тему и обращаясь за консультациями к специалистам.

Квартиру он снимал с обязательным условием – два выхода из подъезда на разные улицы. Прорабатывая при этом пути отступления из квартиры и схемы безопасного передвижения по городу по «слепым» зонам, не попадавшим под наблюдение или хотя бы в прямой обзор видеокамер. Приобрел пистолет и ходил в тир тренироваться в стрельбе. И много что еще того же шпионского уклона.

Дребезжала у паренька крыша определенно.

Но все имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. Закончилось и терпение Игната. Последние пару лет он стал все острее и болезненнее воспринимать свой «низкий профиль», как говорят американцы, свой низкий социальный уровень значимости.

И если раньше, например, встречаясь с девушкой, которая прямым текстом говорила, что он не объект ее интересов, поскольку простой водитель, пусть и в администрации губернатора, а он в ответ только многозначительно улыбался, думая про себя: «Ну и курица ты тупая, знала бы ты». Эдакий Александр Иванович Корейко современного розлива с уклоном в легкий криминал, – то последнее время его низкий социальный статус и невозможность находиться на достойном уровне стали конкретно нервировать Игната, начавшего все чаще призадумываться, а не слишком ли мало он себе позволяет. Так, по мелочи, не красуясь особо, покупал кое-какие брендовые вещички, пару раз отдохнул в пятизвездочном отеле в Европе, но все в рамках вполне объяснимых для любой проверки расходов: накопил, подзаработал – и все дела.

А душа-то, душа требовала совсем иного – широты, размаха, почувствовать себя наконец богатым человеком, получать наслаждение от этого чувства и совсем иной, роскошной жизни, которую мог себе позволить.

Власть всегда пьянит и манит, а деньги – это как ни крути, но тоже власть, и они его ох как манили и пьянили обещанием.

Игнат столько лет отирался возле властных и богатых людей, перенимая их привычки, их замашки, их знание качества и уровня жизни, атрибутов и вещей, сопутствующих им. Он учился, присматривался, изучал, знал марки, бренды, города, отели, курорты, тренды – все, что сопутствует высокому, виповскому уровню. Привычки элиты во все времена имели особую привлекательность для простого народа. Это закон жизни. Игнат как никогда хотел и был уверен, что имеет полное право и может быть той самой элитой.

Ему оставалось только взять все это.

А отправной точкой, выстрелом стартового пистолета к забегу в новую жизнь, как ни удивительно, стала поездка очередного шефа, чьим шофером он был, в поселок «Озерное», в гости к одному из заместителей губернатора.

Когда Игнат увидел этот поселок, он понял со всей открывшейся ему очевидностью – именно здесь он хочет иметь дом и участок. В «Озерном» не было безумных каких-то дворцов и усадеб в пять этажей на гектарах земли, не было кричащей роскоши, так присущей Рублевке и известным гетто миллиардеров в Подмосковье и на сочинских курортах.

Здесь чувствовалось, пахло и считывалось настоящее, сдержанное, утонченное властное богатство из разряда тех, которые не выпячивают, не золотят, а смакуют с удовольствием. Высший шик! Высший класс! Что все-таки значит Питер с его уклоном в интеллигентность, с его «старыми» деньгами. И место – просто снос головы, красота невероятная.

И Игнат принялся думать, как все провернуть, чтобы не вызвать подозрений у определенных органов и стать легальным миллионером.

Как любил повторять его убиенный шеф, иронично посмеиваясь после очередной удачной сделки: «Государство существует для того, чтобы ограничивать человеческую жадность». Миронин свою жадность, свои желания, устремления и мечты ограничивать не хотел, и поэтому следовало все так устроить и провернуть, чтобы у этого самого государства не возникло к нему и его имуществу вопросов.

Вообще-то он давно уже все придумал. За столько-то лет! И придумал, и подготовил. Прикармливал Игнат последние три года одинокую старушку в Подмосковье, еще при Советском Союзе служившую поварихой на судах дальнего плавания, ходивших за границу. Биография у бабушки была яркая, насыщенная богатыми событиями, мужьями, любовниками и полным отсутствием детей и родственников к восьмидесяти годам. А нашел он ее почти случайно – матушка Софья Игнатьевна упомянула как-то о старшей сестре своей умершей подруги, живущей в полном одиночестве, попросив сына навестить старушку, помочь чем возможно.

Вот Игнат и «помог», договорившись с бабулькой, что та составляет на него дарственную на все ее движимое и недвижимое имущество, которое перейдет к нему после ее смерти, и пишет дневничок, в котором упоминает, что долгие годы копила деньги, а чтобы они не пропали, покупала на них золото. Просто золото в слитках разного веса. За что он ее довольно неплохо содержал, даже нанял помощницу по хозяйству и проведывал иногда.