В глубине стекла - Елена Искра Страница 58

Первую бутылку они выпили молча. Вовка только удивлённо причмокнул, но расспрашивать не стал. Откупорив вторую и выпив из неё первый стаканчик, Олег вздохнул и начал рассказывать.

— Дурак ты, Олежка, — повторил Вовка свой вывод. — С кем ты связался? Да они таких, как ты, сожрут и не заметят даже. Ты для них — тьфу! Уж каких… и то растирали, как плевок на асфальте. Ты что, действительно подумал, что тут в этой девчонке, как её, Малышевой, дело? Да плевать они на неё хотели! Вы там хоть облюбитесь, хоть обтрахайтесь, им — плевать. Ты что, думаешь, не бывает между учителем и ученицей… Ещё как! Года три назад у меня тоже одна была, всё на шею вешалась, а я что, железный? Ну и не выдержал как-то. Она, правда, к тому времени уже школу закончила, а всё забегала навестить. Вот я её прямо на матах и разложил… Она ко мне потом ещё с полгода раз в недельку вечерком заскакивала. Проведать… Потом перестала, наверно, нашла кого-нибудь. Ну и я вздохнул с облегчением. Тоже ещё несовершеннолетняя была. Все о таких историях знают, только помалкивают. А ты тоже: «Девочку не пожалели! В душу плюнули!» Им её душа — тьфу! Был бы это не ты, а кто другой, они бы только хихикали да сплетничали.

— Но почему? Чем и кому я так насолил?

— Вот я и говорю, что ты — дурак. Ты не просто насолил, ты на самое святое для них покусился — на бабки их. Сколько ты говорил в этом году претендентов на медаль? Семь? Вот и считай, что четыре штуки баксов они с родителей уже получили. А ты скандал поднимешь, тогда что? Тогда, может, вообще никто медаль не получит! И баксы возвращать придётся. А возвращать их из-за какого-то придурка ох как не хочется! Проще этого придурка с грязью смешать, да и избавиться от него втихую. И деньги целы, и все довольны. Тем более, что придурок этот сам на рожон лезет, про взятки какие-то разговоры разговаривает, про занятия платные… Не дай бог, комиссия нагрянет! Ей, правда, тоже заплатить можно, она и не найдёт ничего, но это же опять — расходы! А так — дёшево и сердито! А то, что при этом какая-то Малышева на что-то обидится, это, прости, несерьёзно.

— Да я об этих взятках и не говорил ни с кем!

— Здорово! Ты с разговором о журнале к кому попёрся?! А о взятках… Болтал кому-нибудь, наверняка. Да хоть Ольге.

— Думай, что говоришь! Что же по-твоему, Ольга меня закладывать побежит?

— Побежать не побежит, а вот сболтнуть, по-бабьи, это легко. Она вроде с Татьяной корешилась? Вот и могла «поделиться».

— А той-то зачем?

— Ну ты — дурак! Ты что, забыл, что она с этих платных занятий живёт? Да если их прикрыть… А к тебе у неё особые чувства с осени, когда ты её из квартиры выставил, а сам с Ольгой остался.

— Я не выставлял!

— Выставил, выставил! А такого бабы, знаешь, не прощают! И Ольгу, я думаю, она так же «нежно любит», хотя и подружку из себя строит. Да и сама Ольга, чем черт не шутит… Она же, я слышал, тоже в первой четверти взялась двоечников на каникулах до тройки «подтягивать». Так что ей твои высокие принципы…

— Врёшь!

— Ты что, не знал? Ну я не знаю, Олег, может и врали. Мне Светка что-то такое говорила, я не помню точно.

— Значит она мне всё время врала! Поддакивала, а сама…

— Да ладно тебе, Олежек, я ведь сам не видел, точно не знаю…

— Было, было, теперь я понял, почему она все каникулы на занятия к ним бегала.

— Ну и что? Она же не просто деньги брала и тройки ставила, она работала, учила их…

— Учила… — Олег пьяно качнулся и потянулся за бутылкой, но та уже была пуста. — Сейчас пойду ещё возьму.

— Может, хватит? И так уже литр оприходовали.

— Не сметь сдаваться! Моряки не сдаются!

— Эй, моряк, мне, пожалуй, хватит, завтра на работу.

— Вовка! — Олег смотрел трезвыми грустными глазами. — Хоть ты меня не бросай, сегодня, знаешь, как мне хреново! Хоть волком вой!

— Да ладно тебе, Олежка! Не боись, не брошу! Да сиди ты, сейчас скажу и принесут.

Водку, действительно, быстро принесли.

— Учила! — Олег выпил очередной стаканчик и только нюхнул корку чёрного хлеба, — Пусть и учила! Но зачем она мне врала?! Раз врала, молчала про эти дела, значит, было и ещё что-то!

— Слушай, — Володька продолжал рассуждать, — а может, это и не Ольга вовсе. Ты ещё с кем-нибудь говорил об этом?

— Ну с Инной, которая Егоровна.

— Нет, эта — кремень баба, не выдаст. Она сама Тамару и Анечку терпеть не может.

— Ну с Виктором нашим, кажется…

— Вот! Он-то тебя и заложил!

— Да ладно тебе, мужик всё-таки…

— Какой он мужик! Если водку жрать — мужик. А так… Он же у Тамары — первый стукач. Ты думаешь, она бы его иначе держала? На кой он ей нужен? Как учитель он — ноль. Да и квасит здорово, даже на работе иногда. Если бы он не стучал всё время, она бы его давно в три шеи. А так… Если ты с ним обо всех этих делах болтал, то он, сто пудов, тут же всё Тамаре докладывал.

— Зверинец! Не школа, а — серпентарий! Ни одного человека, одни змеи да свиньи…

— Ну это ты не загибай, у нас хорошего народа хватает. Сколько их там возле Тамары толчётся: ну десяток, ну дюжина. А остальные — люди. Только незаметно их, они все делом заняты, детей учат.

— Учат и помалкивают в тряпочку.

— Да, и помалкивают… Ты, вон, заговорил… А у них семьи, дети.

— А если я выше пожалуюсь?

— И что? Ты и так весь в дерьме… Ещё добавят. Ты думаешь, Тамара сама такая храбрая… Голову даю на отсечение, у неё там лапа есть. Наверняка отстёгивает выше всё, что положено. Иначе бы так нахально не хапала. Думаешь, родители не жаловались? Жаловались! И что? Да ничего!

— И что же мне теперь делать?

— Да уходи ты оттуда, всё равно жизни не дадут, затравят. То, что тебе показали, это так — цветочки. Они тебя пока на пустом месте ловят. Доказательств у них никаких. Девка эта, если у вас ничего не было, врать не станет. А у вас, точно, ничего не было?

— Вовка!

— Что — Вовка? Ты парень что надо, а девки сейчас ранние, такие своего не упустят. С сопляками им уже надоело, а ты — в самый раз. И побалуешь от души, и трепаться не станешь. Да и учитель… Им прикольно.

— Ничего у нас не было, кроме того, что я тебе рассказал. Ничего! И потом Таня… она не такая…

— Может, и не такая. Они разные… Тогда они вряд ли тебя уволить смогут. Прогулы — туфта. Если бы прогулы были, она бы тебя должна была ещё в январе турнуть. А теперь поезд ушел. Не прицепишь. Но работать нормально всё равно не дадут. Смотри сам.

— Смотрю! — Олег пьяно опустил голову и тупо уставился в грязный пластик стола.

— Эх, брат, да тебя развезло. Пошли-ка, я тебя домой отведу.

— Всё нормально, я сам!