Голос сердца - Юлия Богатырёва Страница 52

Самочувствие было паршивым до невозможности! Голова раскалывалась и трещала, перед глазами все плыло (очевидно, сотрясение мозга я все же заработал), но хуже всего пришлось животу: это был сплошной комок боли. У меня сложилось впечатление, что почти все внутренние органы, расположенные в месте удара (такие как желудок, желчный пузырь, печень, селезенка и поджелудочная железа) превратились в однородную кашицу и перемешались между собой. Так плохо мне еще никогда не было.

Кое-как, практически на автопилоте добравшись до дома, я ничего лучше не придумал как попить воды и лечь спать.

На следующее утро меня разбудил будильник. Самочувствие немного улучшилось, но все равно меня штормило и пошатывало. Я понял, что в таком состоянии до академии не доползу, да и зачем я там такой нужен? Я уже собирался лечь снова в постель и продолжить прерванный сон, как вдруг вспомнил об Ольге и о том, что она, наверное, будет волноваться, если я не приду. Мне так хотелось ей позвонить и услышать хотя бы голос, но я до сих пор так и не обзавелся ее номером телефона. «Так, с этим надо что-то делать» — решительно подумал я. Тут в мою не слишком здоровую голову постучалась здравая мысль (видимо, по ошибке!), надоумив меня, что я мог бы написать ей записку, в которой указал бы свой номер и с кем-нибудь передать. А уж Оля сама решила бы звонить мне или нет. Посчитав эту идею удачной, я принялся воплощать ее на практике, пока все не разбежались из общаги на занятия.

Нацарапав записку, я разыскал Рустама и попросил передать Соколовой сразу же как только придет. На что этот паршивец отвечал, что он «не мальчик на побегушках, чтоб всякие записочки разносить, если Соколовой так уж надо — пусть сама за ней подходит». Мне опять стало нехорошо и не было сил спорить с этим так называемым «другом», так что я, послав напоследок вялую угрозу о том, что не надо злить меня понапрасну, развернулся и поплелся в свою комнату. Рустам, конечно же, не мог не заметить моего скверного вида и нездорового цвета лица. Он догнал меня и попробовал выспросить в чем дело, но мне было не до объяснений — отговорился тем, что вчера чем-то траванулся и он оставил меня в покое.

Прошел час, и два, и три — а Ольга все не звонила. И совсем не ясно было: получила ли она мою записку, или просто звонить мне не хочет. И вот когда я уже потерял всякую надежду, мобильник наконец-то затренькал в моей руке. Определившийся номер был мне не знаком, и я сразу проснулся, чувствуя, что это вполне может быть Соколова. Так и оказалось. Я сам поразился, как обрадовался, услышав ее встревоженный голос. Но радовался я недолго: девушка, словно охотничья собака сразу взяла верный след и стала задавать мне вопросы, на которые отвечать совсем не хотелось. Я побоялся сказать ей правду о том, что случилось со мной вчера, из опасений, что она устроит мне нахлобучку (в общем-то, справедливую) за то, что ее не послушал и полез куда не надо. Чтобы слушать всякие гадости о себе, мне вполне хватало телефонных разговоров с отцом. Если еще и Соколова начнет ругаться и обзывать меня по телефону, то мне остается только повеситься или выпрыгнуть в окно! Так что на ее вопрос, почему у меня болит живот и что я делал вчера вечером, я рассказал ей ту же сказочку, что и Рустаму — о внезапном несварении желудка, но постарался, чтобы в остальном мой ответ был максимально близок к истине. Врать ей ужасно не хотелось, это было как-то гадко, поэтому даже я сам услышал, как неубедительно прозвучал мой голос, но доверчивая девушка ничего не заметила и приняла все за чистую монету. А я-то думал, что ее сложно обмануть! Хотя может быть она торопилась на пару и поэтому не обратила внимания на мое вранье.

Когда я пообщался с Ольгой, в моих мутных мозгах слегка прояснилось, и я задумался над важным вопросом: как сообщить тренеру, что сегодня я не приду на тренировку по уважительной причине (с прогульщиками у нас было строго: не хочешь заниматься — проваливай на все четыре стороны)? Тимур, который мог бы передать Максиму Леонидовичу от меня устное послание, сразу отпадал — я не хотел больше видеть его наглую рожу. К счастью, у меня был еще один знакомый в нашей общаге, который посещал нашу секцию — так что придется обратиться к нему. Решив для себя этот вопрос, я завалился спать до обеда, посчитав, что сон — лучшее лекарство от всех болезней.