Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн Страница 52

POV Алёна

Это была катастрофа вселенских масштабов!

Мало того, что мне приходилось каждый божий день видеть в отражении своего злейшего врага, так еще и его чертово тело издевалось надо мной нон-стопом. И это было невыносимо!

Вчера утром я была вынуждена лежать в постели добрых двадцать минут, если не больше, и тупо ждать, пока эта чертовая дубинка между ног наконец-то отстоит свой почетный караул и успокоится. И уж точно никак не ожидала, что и на следующий день эта мерзость снова повториться.

И вот я в ужасе сижу в ванной на прохладном кафеле и сетую на судьбу-злодейку, что заставляет меня проходить через эти круги ада. Так еще и Соболевский надо мной насмехается, Тараканище проклятый!

- Доброе утро, Алёна! – слышу я его веселый, бодрый голос из спальни.

- Иди ты к черту, Соболевский! Ненавижу тебя и твою эту гребаную штуковину! И чего она стоит-то по утрам, падла? А-а-а!!! – перевожу взгляд на предмет своих страданий и со всей силы прикладываюсь головой к двери.

- Ах, штуковина, – снова доносится из спальни, – Алён, ты не злись на нее, она хорошая.

- Ага, – с сарказмом отвечаю я ему, – змеюга подколодная!

- Ну правда хорошая! Честное пионерское! Это она просто чувствует, что женщина где-то рядом, вот и приветствует тебя. Выражает, так сказать, тебе свое почтение, – говорит, а сам там аж чуть ли не похрюкивает от веселья.

- Ах, ты, похотливое животное! – огрызаюсь я и трясу кулаком невидимому врагу, – Говори, что делать мне с этим безобразием? Сил больше моих нет это терпеть…

- Не надо с ним ничего делать, Алёнка, – и я слышу, как он уселся с обратной стороны двери, видимо полностью отзеркалив мою позу.

- Как это ничего?

- Ну так, – и ржет, сволочь, – его бы просто любить, холить и лелеять.

- Он бесит меня! – психую, окончательно выведенная из себя, – Это же стыд и срам какой-то! Чего он как дикий у тебя? Команд совсем не понимает?

- Ой, перестань, Алёнка, – ухахатывается Соболевский за дверью, – Боже…

- И кончай ржать! Помогай мне, давай! А иначе я просто откручу этого оловянного солдатика к чертовой матери и нет проблем!

- Ой, Княжина, не надо ничего откручивать! Он нам еще пригодится, отвечаю!

- Нам? – рявкнула я.

- Мне, Алёнка! Мне! – и этот придурочный продолжает угорать, – В душ сходи холодный или контрастный, поотжимайся или поприседай, сразу все завянет.

- Боги! За что мне это все?

Но мне так не терпелось уже поскорее избавиться от утреннего недоразумения, что я сразу же приступила к отжиманиям, с удивлением понимая, что силы во мне теперь просто овердофига! Ну, а потом и в душ заскочила, резко поворачивая кран холодной воды и вставая под упругие, но почти ледяные капли.

Визжу оглушительно и тут же выпрыгиваю из кабинки, а потом чертыхаюсь и растираю тело пушистым полотенцем. Зуб на зуб не попадает, но зато эффект есть.

- Ура! – ору я как припадочная, – Он упал! Упал, Никита!

- Ну такой себе праздник, – буркнул он из-за двери, а потом опять в голос заржал.

Ой, дурак!

Вот и как с таким клиническим дебилом подружиться-то можно? Он меня только и делает, что стебёт всю дорогу, начиная с той ночи на озере. Весело ему, видите ли. И плевать он хотел, что мне теперь придется не просто жить с ним в одной квартире, но еще и спать в одной кровати!

Ну, а как по-другому? Мысль о том, что Соболевский может ко мне прикоснуться, заставляла волосы на моей голове вставать дыбом. Ну уж нет! Придется терпеть и проводить ночи под боком у врага, контролируя его похотливые порывы.

Мое тело не для него, а для любимого человека. Вот так вот!

Когда вышла из душевой, Соболевский уже вырулил из второй ванной. Тоже посвежевший, закутанный в свой безразмерный халат по самые уши.

- Поможешь волосы посушить, подруга? – улыбнулся мне, а я только вздохнула тяжко и кивнула.

И как я вообще могла согласиться на его абсурдное предложение? Дружить! С Никитой! Мероприятие, заведомо обреченное на провал, но попробовать стоило. Правда я вообще не понимала, как смогу общаться с ним без негативных эмоций.

Я ненавидела его! Реально ненавидела. За испорченное детство, за организованную в школе многолетнюю травлю, за то, что он перевелся в мой институт и тем самым загнал меня в ловушку своего тела. Не специально, но…если бы он не объявился, то я жила бы себе припеваючи. А так…

Эх!

- О чем думаешь? – вырвал меня из моих мыслей Соболевский, когда я почти закончила приводить густую гриву белокурых волос в порядок.

Вздохнула с отчаянием, но решила отныне говорить все как есть.

- О том, что во всем моих бедах виноват только Никита Соболевский. Если бы ты остался учиться в своем МГУ, то все было бы идеально. А теперь посмотри, что с нами стало.

- Я не мог там остаться, Алёна, – и голос парня почему-то скатился в тихий, грустный шепот.

- Это еще почему?

- Обстоятельства несовместимые с жизнью.

- А, понятно, – отмахнулась я, интерпретируя его слова так, что в старом вузе он просто нажил себе заклятых врагов.

Что-ж, с его отвратительным характером это вообще не мудрено.