Зачем нужен муж? - Клаудиа Кэрролл Страница 48

— Нет, спасибо, — сухо говорит она. — Я не употребляю пшеничных булок, молочного, клейковины и никакого мяса, так что даже и речи быть не может.

— Может быть, зайдете попозже на чашечку кофе? — опять слышится его голос.

— И кофеина тоже, — обрывает его она. — Извините.

— Несчастный камикадзе, — говорю я, когда она опять возвращается к нашему разговору.

— Поищи бревно у себя в глазу. Взгляни, что ты сама делаешь, а потом суди меня, если хватит смелости.

Вызов принят.

Как бы то ни было, психушка «Сент-Мулагз» недалеко от моей работы и через десять минут я уже торможу на длинной, обсаженной дубами подъездной дороге к клинике. За исключением этого, она похожа вовсе не на клинику, а на большой и роскошный отель. Вокруг изумительный, прекрасно ухоженный парк, и есть даже теннисный корт, который я замечаю по пути к парковке для посетителей. Я выскакиваю из машины и бреду по хрустящей гравийной дорожке, стараясь дышать глубоко, ровно и спокойно.

Ничего страшного, никого в смирительной рубашке в сопровождении дюжих санитаров, никто не слоняется вокруг, изображая курицу, — уже хорошо.

Я попадаю внутрь, прохожу к главной приемной и спрашиваю очень приветливую медсестру, где найти Саймона.

— Ах да, он ждет посетителя, — мило улыбается она, — пожалуй, он в столовой. Это сразу за углом, я вам покажу.

— Э-э… спасибо, — говорю я, собираясь с духом.

— Одну минутку, мисс… э-э…

— Эмилия.

— Эмилия. Вы не возражаете, если я осмотрю вашу сумочку?

— Что?

— Не волнуйтесь, это вовсе не таможенный досмотр в Дублинском аэропорту, — ободряюще улыбается она, пока я передаю ей сумочку, — просто необходимо убедиться, что вы не взяли с собой ничего острого и режущего.

Тест, очевидно, пройден успешно, так как она отдает мне сумочку обратно и желает приятно провести время, словно я ожидала чего-то вроде вечного праздника. Нервно сглотнув, я иду в столовую, которая полна людей, что естественно во время ленча, но Саймона я замечаю сразу. В общем-то, его трудно не заметить.

Он сидит за столом в одиночестве, все еще поразительно красивый, но без той ауры напряженной сдержанности и замкнутости, которая всегда окружала его в те годы, — свойство, которое я, двадцатилетняя, принимала за нервный, страстный, чувствительный склад души, но на самом деле это была явная странность. С годами он лишь немного прибавил в весе, но тем не менее его ни с кем не спутаешь. Саймон замечает меня и делает рукой приветственный жест.

— Ого, — произносит он, тепло поцеловав меня в обе щеки, — Эмилия Локвуд, сколько лет, сколько зим. Ты отлично выглядишь, прекрасно одета, тебе идет этот небрежный стиль.

Саймон не дает мне возможности расспросить его; видимо, он так рад встрече со мной, что не верит своим глазам:

— Я так обрадовался, когда мне сказали, что ты придешь ко мне с визитом, мисс Большой и Важный Телевизионный Продюсер.

— О, ты в курсе того, что я работаю на телевидении?

— Да ладно тебе! Когда идут «Кельтские тигры», это единственное время дня, когда в комнате отдыха стоит полная тишина.

Я улыбаюсь, а он предлагает взять кофе с собой и сесть где-нибудь в парке поболтать, раз погода сегодня замечательная. Я беру для нас два капучино цвета и крепости мыльных ополосков, а он дразнится, что я буду сама за них платить, потому что им запрещено иметь наличные. Я чувствую такое облегчение, когда вижу, как он спокоен и весел, что удивляюсь, когда мы выходим в сад: что он здесь делает?

Мы сидим на скамейке в тихом укромном уголке, я отхлебываю кофе, пока он обшаривает свои карманы в поисках пачки «Мальборо лайт». Молчать легко и приятно. Мы улыбаемся друг другу, а затем… вы бы могли и догадаться. Мой длинный язык прерывает молчание:

— Ну вот, Саймон… не хочу, чтобы ты подумал, что я чересчур нахальна, но я просто удивлена…

— …что, во имя всего святого, я здесь делаю?

Я смеюсь:

— Ты перехватил мою фразу на лету. Ты кажешься таким… — Я чуть не сказала «нормальным», но вовремя спохватилась, — таким… здоровым и благополучным.

Он смотрит мне прямо в глаза:

— Я не знаю, сможешь ли ты меня понять, Эмилия, — ты всегда была очень уверенной в себе и целеустремленной. Была ли ты когда-нибудь в таком напряжении, что не могла больше выдержать ни малейшего давления?

— Каждый день. А тебе, наверно, приходилось вдвойне тяжело в модельном бизнесе. Кэролайн всегда говорила, что это похоже на соковыжималку.

— В модельном бизнесе?

— Да. Разве ты не там работал — в агентстве? Оттуда я получила номер твоего телефона.

— Эмилия, в «Первом звонке» со мной расстались, если выразиться мягко, почти год назад.

— Ой. Я ничего не знала.

Мне становится его жалко. А кто бы его не пожалел?

— Да, тогда я страдал от приступов страха, бросал работу и не мог ничем заниматься. Я так долго пробыл на бирже труда; удивляюсь, как они меня еще не приглашали на свои рождественские вечеринки.

— А как ты себя чувствуешь сейчас?

— Намного лучше. Все наладилось. Отдых здесь дал мне силы. Я провел долгое время, сражаясь со своими демонами, и, по-моему, почти готов выйти из угла, в который сам себя загнал. Меня лечит замечательный психиатр, доктор Симпсон. Он помог мне пересмотреть большинство стереотипов моего поведения.

Я гляжу на него в удивлении.

— Да ну, Эмилия, даже когда мы с тобой встречались, ты могла заметить некоторые, как здесь говорят, аберрации в моем поведении.

Я нервно хихикаю, не уверенная, возражать ему или нет.

— Ну, я думаю…

— Не нужно изображать вежливость, — улыбается он. — Я тогда был невыносим и рад теперь принести извинения. Не знаю, как ты меня терпела.

— Ну… иногда, конечно, бывали напряги… — в замешательстве бормочу я.

— Так мне и сказали, — смеется он. — Терапия помогла мне понять, что моим постоянным навязчивым расстройством было контролировать всех, меня окружающих, особенно любимых девушек. В те времена у меня было много увлечений, и те, кто позволял собой командовать, меня только подстегивали. Но, конечно, не ты, спешу добавить, — говорит он, поймав мой изумленный взгляд, — ты всегда слишком хорошо знала, чего хочешь от жизни. К тому же тогда с тобой были верные друзья, которые, по-моему, были от меня не в восторге.

Я сообщаю ему, что Очаровательные девушки — до сих пор мои самые близкие и дорогие друзья, и он, кажется, вовсе не удивлен.

— Тебе надо остерегаться попасть в зависимость от коллектива, Эмилия. Это может легко случиться в таком спевшемся квартете, как ваш. Вы создаете защитный кокон вокруг своей группы, который отталкивает остальных.