Суета сует - Наталия Рощина Страница 47

— Доброе утро, Мила Николаевна, — обрадовалась Катя.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо. Все время хочется есть. Если так будет продолжаться, стану круглая как колобок.

— Аппетит лучше токсикоза, дорогая. Ешь и не думай о килограммах. Кстати, чего тебе хочется? — Мила хотела сделать Кате приятное.

— Шоколад. Вот о чем я мечтаю все время.

— Понятно. Ты в котором часу приедешь с работы? — Мила проявила полное незнание истинного положения вещей.

— Я не работаю, Мила Николаевна.

— Извини, я совсем забыла, — выкрутилась Мила. Она почувствовала себя неловко, но Катя поспешила продолжить разговор.

— Я приеду сегодня к обеду, — прощебетала она.

— Нет, Катюша. Это я сегодня приеду к тебе.

— Вас выписывают! — в голосе Кати была искренняя радость.

— Точно. Жду обхода.

— Вот здорово!

— Только прошу тебя — не суетись. Я хотела сделать тебе сюрприз, а потом решила, что могу оказаться перед закрытой дверью, и передумала, — Мила поздоровалась с проходящей мимо медсестрой и улыбнулась, слушая восторженные возгласы невестки. — Ты не имеешь ничего против гостьи?

— Я буду очень рада!

— Тогда до встречи, девочка.

— До встречи, Мила Николаевна. Я буду подгонять время.

Мила положила трубку, вынула карточку из таксофона и медленно пошла по длинному, освещенному яркими солнечными лучами больничному коридору. Она шла, не замечая, что продолжает улыбаться. Поводов было достаточно: выписка, предвкушение общения с Катюшей. Эта девушка удивительным образом изменила ее. Мила не думала, что кто-то может оказать на нее такое влияние. Она просто радовалась тому, что теперь ей есть куда приехать, кроме своей опустевшей, затихшей холостяцкой квартиры. Она знала, что есть невероятно добрый, искренний человечек, который всегда радушно примет ее. Это был неожиданный подарок судьбы, как будто в компенсацию за потерянное. Мила не хотела признаваться даже самой себе, что, по правде, не заслуживает такого аванса. Но с жизнью не составишь контракт на счастье. Она следует своим правилам и награждает тогда, когда считает нужным. Хотя и карает она так же безжалостно, как безвозмездно вознаграждает. Мила шла в палату, собирать вещи. Пока она выкладывала содержимое тумбочки в сумку, голова ее была занята мыслями о подарках для Кати, Кирилла. Ей очень хотелось добавить в этот список Максима и даже крестную своего сына, но пока она решила остановиться на детях, а там время покажет.

Проводив Максима Сергеевича, Катя тяжело опустилась на диван, закрыла глаза и положила голову на его высокую, мягкую спинку. Несмотря на то, что она в какой-то мере обиделась на свекра за равнодушие в адрес Милы Николаевны, Катя не показывала этого открыто. Она с детства усвоила урок о том, что осуждать взрослых не имеет права. Так было заведено в ее семье. Отношения между ней и родителями всегда отличались деликатностью. Катя смогла принять главное правило — не поддаваться эмоциям, а думать, анализировать. И никаких обид. Это помогало ей в отношениях с близкими, друзьями, совершенно незнакомыми людьми, с которыми ее сталкивала судьба.

Она, как всегда, была рада видеть отца Кирилла, но сегодняшняя встреча больше ее огорчила. Максим Сергеевич осунулся, выглядел усталым, потерянным. Он, словно загнанный зверь, нашел приют в ее доме. Ни о чем не рассказывая, он в основном молча смотрел на Катю виноватым взглядом, пил чай, которого ему, очевидно, не хотелось, и время от времени задавал вопросы о ее самочувствии, визитах к врачу, делах у Кирилла. Катя отвечала, но каждый раз, когда она смотрела на свекра, ей казалось, что он ее не слышит, а глубоко погружен в свои потаенные мысли. Он едва ли замечал, когда Катя умолкала и, напряженно улыбаясь, отпивал маленькими глотками давно остывший чай. Одна из молчаливых пауз слишком затянулась.

— Максим Сергеевич, а как ваши дела? — решилась спросить Катя. Она поняла, что именно этого вопроса он ждет с самого начала. Ответ насторожил ее.

— У меня никаких дел, девочка, — тяжело выдохнул Смыслов. — Все превратилось в банальное выживание, притворство. Я совсем запутался.

— Может быть, я смогу чем-то помочь? — с некоторых пор удивительным образом все семейные проблемы зависели от здравого смысла Кати.

— Никто не может. Даже я не могу.

— И все-таки, давайте попробуем, — Катя улыбнулась, не сводя внимательного взгляда с ерзающего на табурете Максима.

— Хорошо, тогда я спрошу: Катюша, скажи, как бы вы с Кириллом отреагировали на мое решение жениться?

— Жениться?

— Да. Жениться на… на Ирине.

— Не знаю, — Катя почувствовала, как краска залила ее лицо. Руки искали, чем бы себя занять, и она взялась намазывать крошечные крекеры сливочным маслом.

— Ты просто не хочешь прямо сказать, что осуждаешь меня, правда?

— Не в моих правилах осуждать.

— А Кирилл?

— Вам лучше спросить у него, — Катя поднесла ко рту крекер, но, покачав головой, положила печенье обратно на тарелку. — Максим Сергеевич?

— Да?

— Ответьте, пожалуйста, честно.

— Хорошо, — Смыслов волновался и очень хотел закурить, но, учитывая положение Кати, не смел делать этого.

— Вы любите Ирину?

— Ты задаешь болезненный вопрос, — Максим сжал голову руками, взъерошил волосы.

— Простой, очень простой… Тогда я отвечу — вы не любите ее, — тихо произнесла Катя. — И тем ужаснее шаг, который вы собираетесь сделать.

— Ты все решила за меня, маленькая старушка, — Смыслов часто так называл Катю, пытаясь подчеркнуть ее слишком взрослый, полный житейского опыта взгляд на события.

— Нет, нет, — Катя замахала руками. — Решаете вы и только вы! Не нужно хвататься за фразы.

— Катя, если бы все было просто, я бы не сидел здесь, как выжатый лимон.

— Человек сам усложняет простые ситуации.

— Мы уже отошли от конкретных людей, перешли на человечество вообще, — кисло улыбнулся Смыслов.

— Максим Сергеевич, вы сами должны разобраться в своей жизни. Не пытайтесь узнать мнение мое, сына. Прислушайтесь к своему сердцу. Оно подскажет, — Катя поднялась и тут же медленно опустилась на табурет. Закружилась голова, неприятная дурнота заставила закрыть глаза.

— Тебе плохо? — Максим Сергеевич взял ее за руку. — Извини, я старый дурак. Тебе нельзя волноваться. Не бери в голову то, что я сказал. Я действительно разберусь во всем сам. Я должен сделать это как можно скорее. И еще… Не говори Кириллу о том, что я приходил.

— Почему? — Катя тяжело вздохнула и, высвободив руку, сделала несколько глотков сладкого чая. — Разве вы не имеете права заходить к нам, когда хотите.

— Не говори, — настойчиво повторил Смыслов и поднялся. — Я не хочу, чтобы он знал о нашем разговоре.