Google для разбитых сердец - Эмма Гарсия Страница 46

– Очень уютно, – мямлю я.

– Да, очень, – кивает Роб. – Все твои вещи в спальне для гостей. Возьми что хочешь, а остальное мы выбросим.

– Выбросите?

– Видишь ли, мы хотим превратить эту комнату в детскую, – сообщает Роб и ерошит волосы руками, отводя глаза в сторону.

– Сэм беременна? – уточняю я.

Роб в глубоком смущении.

– Не надо щадить мои чувства, – пытаюсь я его ободрить.

– Пока нет, – бормочет он. – Но… мы решили попытаться во время медового месяца.

– О!

В горле нарастает удушливый ком. Точнее, это больше похоже на ядовитую жабу.

– Знаешь, Вив, я думаю, не стоит затягивать подобные мероприятия, – говорит Роб. – Это все равно что срывать корочку с затянувшейся раны. Лучше разберись со своими вещами поскорее.

– Последую твоему совету.

Я знаю, что у меня нет гордости: в этом есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, я часто выставляю себя на посмешище; с другой – я не принимаю оскорбления слишком близко к сердцу и не отравляю свою жизнь таким неприятным чувством, как зависть. Но в теперешней ситуации отсутствие гордости явно играет против меня. Имей я хоть малую толику этого качества, наверняка не приплелась бы сюда по первому зову. Не стала бы, задыхаясь от боли, собирать свои вещи, чтобы освободить место для детской. При этом мне хочется завизжать во весь голос: «Я тоже хочу детей». Мне хочется вернуться назад, в ту пору, когда я еще не знала Роба, и прожить свою жизнь иначе, отсечь пять лет, проведенных с ним, отгрызть их, как зверь отгрызает лапу, попавшую в капкан. Роб проводит меня в гостевую спальню, где свалены печальные останки моей прежней жизни. Они похожи на обломки кораблекрушения, плавающие вокруг впавшего в немилость красного кресла. Я стою в окружении никому не нужных вещей, словно в комнате покойницы.

– Тебе она не нужна? – спрашиваю я, указывая на фотографию Роба в рамке.

Этот снимок я сделала, когда мы с ним поднимались на вершину горы Сноудаун [11] .

Роб молчит и смотрит в пол. Я боязливо озираюсь по сторонам.

– Это тоже не нужно?

Дизайнерский подсвечник бросаю в коробку, набитую письмами, фотоальбомами и прочими печальными реликвиями.

– Вив… бери что хочешь… – бормочет Роб.

Все, лимит моей выдержки исчерпан. Рыться в этих вещах – то же, что ложкой вычерпывать гной из собственной воспаленной раны. Я больше не могу упражняться в мазохизме. К горлу подкатывают рыдания.

– Вив… прости… я не думал, что тебе будет так тяжело… – доносится до меня смущенный голос Роба.

Господи боже! Не распускайся, приказываю я себе! Все книги из серии «Помоги себе сам» в один голос утверждают, что обнажать свои эмоции – непростительная ошибка. Но сейчас мне плевать на книги. Меня окружает реальность, и в этой реальности я ничем не могу себе помочь.

– Я… зря я сюда пришла… Ничего этого мне не нужно… Вы можете выбросить все на свалку… или сжечь!

Бросаюсь к дверям и мчусь вниз по лестнице, намереваясь спастись бегством, но Роб нагоняет меня и хватает за руку. Я успеваю разглядеть, как лестничную площадку пересекает она. Маленький злобный эльф, захвативший мой дом.

Роб крепко держит меня за плечи, так что волей-неволей приходится заглянуть в его чудные голубые глаза. Боль утраты пронзает меня с новой силой. Мысленно я твержу: «Не смей плакать», но толку от этого никакого. Все вокруг медленно расплывается.

– Вив, детка, не переживай так.

Я приглушенно всхлипываю. Он обнимает меня, я ощущаю, как наши тела соприкасаются. Не могу поверить, что Роб не тоскует по этим прикосновениям.

– Неужели между нами все кончено? – выдыхаю я.

На его лице мелькает удивление, смешанное с растерянностью, но он не говорит ни слова.

– Роб? Неужели ты совсем по мне не скучаешь? Неужели ничего ко мне не чувствуешь? – шепчу я, едва не касаясь губами его шеи и ощущая упоительный вкус его кожи.

– Все это… очень грустно… – произносит он наконец и, погладив меня по заду, размыкает объятия.

– Грустно… это слабо сказано… Роб, посмотри на меня. Я такая, как прежде. Разве ты меня не узнаешь?

Я пожираю его лицо глазами, но он отворачивается и смотрит в сторону.

– Что ты хочешь, Вив? Что ты от меня хочешь?

– Я хочу тебя!

Наверняка по щекам уже расползаются черные разводы туши, но все же я пытаюсь улыбнуться. Поднимаю руку и касаюсь его щеки.

– Неужели ты не понимаешь? Я хочу тебя постоянно. С того самого дня, как мы встретились.

Он вздыхает, берет меня за подбородок и большим пальцем стирает помаду с моих губ. Я закрываю глаза в ожидании поцелуя. Его дыхание щекочет мне ухо.

– Но я… я не свободен… – шепчет он.

Пытаюсь заглянуть ему в глаза, но они холодны и непроницаемы, как зеркало.

– Мне очень жаль, Вив.

Он сжимает мои плечи, и я чувствую, как нож снова входит в сердце, в котором уже не осталось живого места.

– Ничего тебе не жаль. – Я стряхиваю его руки, всхлипываю и издаю нечто вроде зубовного скрежета.

Раньше я даже не подозревала, что способна издавать подобные звуки. Я устремляюсь в темноту, все еще надеясь, что Роб окликнет. Добежав до угла, решаюсь оглянуться. На улице никого, дверь закрыта. Кажется, я вижу в окне Сэм, довольно сложившую губы сердечком.