Пока не взошла луна - Надя Хашими Страница 45

Хасан и Джамаль ушли искать еду: они клянчили объедки у входа в кухни ресторанов. Абдулла сказал, что они впустую тратят время, и повел Салима знакомиться с местными.

– Даже здесь, среди земляков, нужно быть осторожным и смотреть, с кем говоришь. А тебе особенно, ведь у тебя семья. Вон, к примеру, тот парень в желтой футболке, видишь?

Молодой мужчина сидел на земле, прислонившись спиной к дереву. Салим заметил, что люди повсюду держались группками, а этот человек остался один.

– Это Сабур. Не подходи к нему.

– Почему?

Абдулла заговорил тише, пересказывая историю, которая, похоже, пользовалась в лагере огромной популярностью.

– Он настоящая змея. Ворует у своих. У тех, кто так же беден, как и он сам. В таком месте не может быть замков и дверей. У нас есть лишь пластиковые пакеты и карманы. А самая ценная собственность – еда. Ну а люди просыпаются посреди ночи и видят, что он шныряет тут, как крыса, и роется в их вещах. И то там, то сям недосчитываются разной мелочи. А когда у тебя ничего нет, любая мелочь – настоящее богатство… И вот две недели назад Карим, хороший парень из Мазари-Шариф, раздобыл где-то картофелину и половину съел, а половину отложил про запас. И что ты думаешь: просыпается он утром, а этой половинки нет! А потом угадай что… Средь бела дня идет Сабур и жует картофелину. Карим был в ярости. Он подошел к Сабуру и прямо сказал, что тот вор. Никто раньше его не обвинял, но Карим сказал, что это его картофелина. А Сабур и глазом не моргнул. Заявил, что картофелину ему дали на благотворительной раздаче под церковью. Вот только на той неделе там ничего никому не раздавали. Карим от него не отстал. Велел отдать картофелину и извиниться перед всеми за то, что он сделал со дня своего появления тут. Сабур и бровью не повел. Посмотрел Кариму прямо в глаза, а потом сказал: «Если кто-то еще захочет мутить воду, как этот ублюдок, то предупреждаю заранее… У всех есть родственники в Афганистане. Я знаю, как вас зовут, и мои друзья, оставшиеся дома, с удовольствием зайдут в гости к вашим семьям. Только троньте меня – увидите, что будет». С того дня мы его избегаем.

– Если у него такие влиятельные друзья, с чего бы ему уезжать? – спросил Салим, инстинктивно отходя от Сабура.

– Скорее всего, он врет, – пожал плечами Абдулла, – но проверять этого никто не хочет. Мы просто держимся от него подальше.

Абдулла подвел Салима к шести игравшим в карты мальчикам. Некоторые были совсем юными, едва ли старше Самиры.

Новичка тепло приветствовали. Каждый хотел поделиться с ним крупицами своего опыта.

Оказалось, что они приехали вместе: группа из пятнадцати человек. Их послали в какое-то «министерство». Оттуда отфутболили в другое место – контору под названием «Греческий совет по работе с беженцами». А там все плевать хотели на их проблемы. Им сказали, что можно подать документы на получение политического убежища, но только при условии, что устроишься на работу. А потом предупредили, что нанимать беженцев никто особо не рвется и государство не помогает беженцам кровом и едой.

Эти мальчики и еще несколько семей прибыли из Пагани. Это слово они произносили сквозь зубы. Так назывался центр содержания нелегальных иммигрантов. Здание на одном из райских греческих островков мальчики описывали как клетку. Никогда в жизни они не видели такой большой клетки, битком набитой людьми, которые прошли огонь и воду, чтобы вырваться из своих стран, а все лишь для того, чтобы их поймали в Греции. В это здание поселили втрое больше мужчин, женщин и детей, чем оно могло вместить. В небольшом дворике эта куча народу и близко не могла уместиться. Люди целыми днями не выходили во двор – некуда было. А на каждый туалет приходилось человек по триста.

И никто не понимал, как все это страшно, пока не стало слишком поздно. Нескольких человек Пагани так поломал, что даже здесь, под открытым небом сквера Аттики, они начинали задыхаться, едва заслышав название этой тюрьмы.

Мальчиков снова ожидало это место как несовершеннолетних, которые находились в Греции без взрослых родственников. Но им не хотелось возвращаться в эту клетку. Джамаль, Хасан и Абдулла решили поселиться вместе. Это жилище с ними делили еще девять человек. Все они мечтали поехать в Германию. Они слышали, что там беженцам давали политическое убежище, кров и еду. А здесь, в Греции, их останавливала полиция и требовала документы.

– Слово «документы» тут ничего не значит, – пояснил Джамаль, – нам в Пагани дали документы и сказали всегда держать их при себе, а толку… Старайся не попадаться на глаза местной полиции. Хотя у нас и есть эти бумажки, они все равно травят нас, как собаки. Полиция караулит даже под некоторыми церквями, где кормят бездомных. Здесь негде голову преклонить.

Салим целый день смотрел и слушал, все больше приходя в уныние. Греция, с виду гостеприимная и добрая, оказалась неприветливым местом. Многие молодые афганцы, с которыми Салим успел поговорить, жалели о деньгах, потраченных на путь к этим берегам. Еще несколько дней Салим ходил в сквер Аттики. Парни рассказывали ему, от каких мест лучше держаться подальше, и водили в церкви, где раздавали еду.

Узнав о Пагани, Салим уже не хотел рисковать, отпуская мадар-джан с детьми ходить по городу. Хотя у них и были паспорта, но фальшивые. Это легко могли обнаружить и депортировать семью в Турцию или, хуже того, в Афганистан. Нельзя было этого допустить.

Салим и дальше крал еду и предметы первой необходимости, такие как мыло. Но он испытывал отвращение к такой жизни, а кроме того, становился все более пугливым. Приходилось, однако, идти на риск, чтобы осталось достаточно денег на дорогу до Англии.

Иногда в сквер Аттики приходил кто-нибудь из местной гуманитарной организации. Волонтеры говорили с беженцами, пытались уладить бюрократические сложности, раздавали еду и воду. С ними ходила медсестра – делала перевязки и предлагала антибиотики. Организации тоже не хватало средств. В основном волонтеры были юными идеалистами. Их возмущало, что власти позволяют беженцам жить в таких ужасных условиях, хотелось восстановить справедливость, и часто они оказывались единственным надежным источником информации и продуктов.

Кое-кто из молодежи тут не доверял даже волонтерам. Так вел себя и Салим. Он прятал глаза от людей, которые ходили по скверу в фиолетовых футболках с огромными логотипами организации – чтобы их узнавали издалека. Они задавали много вопросов и даже хотели фотографировать беженцев.

Салим выискивал в этой помощи скрытые мотивы. Он прямо надувался от гордости, когда думал, что перехитрил волонтеров, проявив больше здравого смысла, чем те мальчишки, чьи истории попали в крохотные блокноты или на диктофоны. Он изо всех сил старался держаться подальше от всех этих людей.

Пока не встретил Роксану.

Салим

28

– Салим-джан, так дальше продолжаться не может, – прошептала мадар-джан.

Самира и Азиз уже заснули.

– О чем ты?

– Через несколько дней у нас закончатся деньги, а впереди еще долгий путь. Чуда ждать неоткуда.