Признание в любви - Борис Гриненко Страница 45

Кошки по характеру разные. Есть очень любознательные, как Афанасий Никитин. У семьи в Штатах домик в пригороде, много кошек, одной нужно знать, что вокруг. Бегала, бегала и исчезла. Объявления в газету, кошки с ошейниками, розыски – пропала. Приходит письмо… из Франции – заберите. Там фирма получает товар из Америки в контейнерах. Делают его на фабрике, которая недалеко от дома. Как выжила? С тех пор на улицу не выгонишь.

Все, с кем Ира близко соприкасалась, чувствовали её заботу. Животные особенно – они тут же проявляли ответную. Дома всегда была кошка, – это член семьи, с такими же правами и обязанностями. Некоторые не любят. А тут, приходишь, трётся об ноги, дашь руку – понюхает, ткнёт носом, замурлычет. Тебе рады просто потому, что ты есть.

В Англии проводили эксперимент: больные в палате были с кошками, их мурлыкание ускорило лечение. Попробуйте «уговорить» кошку, чтобы сама легла на больное место. Сразу начнёт «тарахтеть», от вибрации больному органу станет легче.

Наша первая кошка, Ксюша, была ласковой, спала в ногах. Едим на кухне, приходит, у неё в плошке пусто. Садится, молча ждёт пару минут и уходит. Положишь ей, зовёшь, зовёшь – не показывается, обиделась. На даче весь день она на участке, ночует в доме. Забудешь вечером впустить, сидит молча на крыльце. Решили проверить выдержку, не открывали часа два – не пикнула. Гордая.

Простыла Ира, температура, два дня лежит. Ксюша с ней на кровати. Принёс в блюдце поесть – отказалась. Встала только вместе с Ирой на третий день.

Во всём помогает: застилаешь кровать, она ложится на простыню и едет передними лапами – разглаживает, моешь пол – что-то унюхает и начинает скрести, хочет сделать чище.

На даче её плошка стоит и на улице. Утром смотрим – пустая. Кто бы это? Днём к еде вышел ёжик, увидел нас – исчез. Положили в мелкое блюдце «вкусности», освоился. Ксюша его увидела, остановилась невдалеке. Подошла – убежал, она за ним, медленно поднимая и опуская лапы. На следующий день ужинали вдвоём, каждый из своего блюдца.

Ира звала: «Ксюша, на работу» – шли рядом в сад. Пропалывает клубнику – она цепляет лапой выдернутую траву и оттаскивает. Возвращались вместе. Обе довольные.

Собралась гроза, вернулись в дом, вот-вот хлынет ливень, Ира вскочила и понеслась в сад, Ксюша следом. Кошка под начинающийся дождь за испуганной хозяйкой. Я не знаю, что случилось – за ними. Под кустом – забытый томик Ахматовой. Обратно бежали следом за кошкой, её первую и вытирали.

Соловьи, ночью не уснуть. Птиц – множество. Сказали: «Нельзя!» – Сидит… наблюдает. Ни разу не видели попытки поймать.

Над дорожкой толстый сук яблони, чуть выше головы, любимое её место. Ждёт, когда кто-нибудь будет проходить. Протягиваешь руку – она лапку, здоровается.

Ходили «посидеть» к знакомым, Ксюша сопровождает, в чужой дом не заходит. Возвращаемся, она впереди. Соседи завидовали: «Почётный эскорт». Когда пели у нас в саду, садилась около Иры. Если долго молчали, трогала её лапкой: «Давай на бис». Начинали снова, ложилась и смотрела на хозяйку – любовь.

Прошло восемнадцать лет. Онкология: «Возраст, сделать ничего нельзя». Ксюша с трудом ходит, подсаживаем спать на кровать. Если не поднять, будет сидеть тихо и смотреть на Иру. Не ест, только иногда немного пьёт – лизнёт раз и ляжет. Уехали мы с дачи вечером на работу. Утром звонок: «Ксюша совсем плоха». Через два часа мы на даче (платил штраф за превышение скорости). Мама рассказывает, что лежала Ксюша неподвижно на нашей кровати, подходила к ней, думала отвлечь, никак – смотрит на дверь. Отнесла на первый этаж, к себе на кровать. Ксюша занервничала, пыталась слезть. Вернула к нам – успокоилась. Услышала ещё на крыльце знакомые шаги, подняла голову.

Заходим, смотрит на Иру. Глаза большие, неподвижные, несколько раз открывает рот, силится «сказать» – не получается. Встаём на колени, Ира одной рукой гладит по голове, Ксюша на другой руке лижет пальцы. Голову удержать не удаётся, опускает на ладонь, убирает язык и… замирает.

Мама: «Всё… Дождалась… Простилась…».

Молчим. Ира слёзы не вытирает. Отчаянно грустно. Знали ведь, что так будет, готовились. Бесполезно …даже хуже, утешиться нечем.

Сколотил ящик, отвезли в лес, выбрали полянку, сухое место, посадили цветы.

Весной подсаживаем. Недалеко просека, по ней из садоводства ходят на пляж:

– Выкапываете или сажаете?

Объяснили.

– Мы не знали, что делать – присоединимся. Будет поляна Любимых питомцев.

– Здесь проще принять, что весна приходит и уходит, как они. Как мы. Природа от нас не зависит.

* * *

Утром, при вставании в ходунки, подкосились ноги. Так неожиданно, что еле успеваю подхватить. Ира падает на колени, дальше не даю, сажаю. Смотрим друг на друга. Не понимаем, что случилось. Ищем возможные причины и не находим. Для Мечниковской купили специальный корсет – жёсткий бандаж, он поддерживает позвоночник. Пытались носить – не позволял двигаться, обходились без него. Сейчас решаем подождать, может быть перегрузились.

После обеда пробуем осторожно встать. Всё повторяется, только я готов: Ира не падает, а остаётся висеть у меня на руках. Здоровая до 40-й больницы нога почти перестала держать в колене – вчера было нормально. Мы же ходили.

Звоню Федотову. «Что случилось?» Рассказываю. «Купите приспособления, которые фиксируют бедро с голенью и не дают колену сгибаться. Есть в ортопедических салонах». Бегу, покупаю.

Приезжает вечером – с его стороны всё нормально. Показывает другой способ вставания, со специальной поддержкой. Получается, пусть и с перенапряжением. Ноги, конечно, ослабли – столько времени лежать. Наши упражнения безусловно помогли, но восстановить мышцы за такое время невозможно, а большего у нас нет. Как же теперь быть? Внутри у меня всё сжимается. Боюсь встретиться взглядом.

Утренний подъём начинаем с надевания накладки – хитрая, громоздкая штука. Ногу в ней действительно не согнуть. Пытаемся в ней передвигаться, не получается. Пробую сам: здоровому и то сложно – рассчитано на спортсменов с травмой.

Передвижение в ходунках осуществляем втроём. Я на корточках придерживаю колени, чтобы не согнулись, Люда страхует локти на ходунках, чтобы не съехали, но идёт-то Ирочка. Корпусом, бёдрами, подтягиванием на руках и вообще, чем только может и что напрягается, – она движется, мы движемся. Губы сжаты, глаза не мигают, смотрит туда, куда стремимся дойти. Вперёд и вперёд, выйти, выбраться, выкарабкаться отсюда! Если бы было можно – она бы поползла. Вперёд, только вперёд. Получается, плохо получается. Плохо – не то слово. Внутри у меня ужас. Что же у Иры? Внешне ничего не видно. Выдают глаза, улыбка исчезла.

Несколько раз пытаемся ходить… Понимаем, что не продвигаемся к возможности на своих ногах явиться на приёмную комиссию, но не обсуждаем. Не знаем, что делать, там – это обязательное условие.

Получаем подсказку от Саши. Есть специальные препараты иммунотерапии в онкологии. За рубежом направление активно развивается, получены неплохие результаты. В Питере находится единственная лаборатория, которая готовит противораковые вакцины. Сашин знакомый знает её начальника. Неожиданная удача.