Пока не взошла луна - Надя Хашими Страница 44

Салим

27

На следующее утро Салим, окрыленный вчерашним успехом, вышел на улицу более уверенно. Семье Хайдари позволили остаться еще на неделю за меньшую цену в обмен на то, что мадар-джан поможет в кухне и с уборкой. Самира сидела в комнате и присматривала за Азизом, пока мать работала внизу.

Салим узнал, где находится сквер Аттики. Оказалось, что это намного ближе, чем говорил человек из Бангладеш. Он петлял в переулках между магазинами. На улицах было менее людно, чем вчера, но сегодня он и вышел раньше.

Он подошел к киоску, в котором женщина торопливо раскладывала на полках пачки сигарет, и принялся просматривать газеты, водя пальцем по первым полосам, как будто мог что-то понять.

Возле стеллажа с газетами стояли бутылки с газировкой. На вымощенной булыжником улочке никого не было. Салим, не отводя глаз от спины продавщицы, осторожно опустил одну бутылку в рюкзак. Когда женщина обернулась, он положил перед ней пачку жвачки и протянул горсть монет. Она сама отсчитала положенное. Салим кивком поблагодарил ее, перекинул рюкзак через плечо и двинулся дальше. Через несколько поворотов он достал газировку и отхлебнул большой глоток. Сладкий сироп щекотал язык. Вкус оказался не таким приятным, как он думал, да и вчерашнего возбуждения не чувствовалось. Он постарался выпить газировку поскорее – ему не терпелось избавиться от бутылки.

Салим шел под ясным небом, любуясь высокими зданиями, затейливо украшенными фасадами и крышами всех цветов радуги. В этом городе бился пульс самой жизни. Мешхед – весь в одном цвете – и даже Менген и близко не могли сравниться с Афинами. На улицах улыбались, хохотали и флиртовали голоногие женщины. Некоторые, с накрашенными веками и губами, выглядели как на картинках из журналов, которые Салим вместе с другими мальчишками пожирал глазами, крутясь возле газетных киосков Менгена. А здесь такие женщины ходили по улицам, живые и настоящие, причем так близко, что можно было с ними заговорить. Молодые мужчины и женщины ходили вместе, ничего не стыдясь. Салим поймал себя на том, что откровенно глазеет на все это. Мало кто замечал его удивление. Некоторые, правда, ускоряли шаг, спеша отойти подальше, но в основном все были поглощены разговорами.

Дальше он увидел троих парней лет двадцати с небольшим. Привалившись к пьедесталу какого-то памятника, они дружески болтали. Темные глаза, густые брови, тонкие черты лица… Беженцы во многом напоминали собственную одежду – как и их потертые, изношенные вещи, они знавали лучшие дни. Салим уже научился узнавать таких людей издалека.

– Привет, – неуверенно сказал Салим.

Он не сомневался, что перед ним афганцы.

Парни посмотрели на него, недоуменно приподняв брови. Они тоже умели вычислять беженцев и ждали, что скажет мальчик.

– Вы афганцы, правда? – спросил он.

Трое расплылись в улыбках.

– А что нас выдало? Пустые животы или бесстыжие смазливые морды?

Все от души рассмеялись. Салим почувствовал облегчение. Эти парни ему понравились.

– Так приятно поговорить с земляками! А то я как будто язык прикусил на несколько месяцев, – признался он.

– Язык прикусил? Так отпусти его, приятель. Дай ему волю!

– Мы тебя тут раньше не видели, – заметил один из них, самый малорослый, – меня зовут Абдулла. Ты откуда приехал?

– Из Турции.

– Ого! Повезло тебе, что ты выжил, – заметил Абдулла, – мы слышали, что несколько человек на прошлой неделе утонули по пути сюда. Тебя спас Бог, не иначе.

– Конечно, тебе очень повезло, – подхватил его приятель, – вот я чуть не утонул, пока добирался. Лодка, на которой…

Двое других добродушно засмеялись, готовясь в который раз выслушать эту историю.

– Лодка, на которой я плыл, – продолжал высокий круглолицый парень с едва пробивающимися усиками, – походила на склеенные вместе фанерки и картонные коробки. Договаривались, что нас поплывет только восемь человек. Но эти сукины дети… Вы же их знаете. А той ночью на море поднялось страшное волнение. Днем – просто красота, а ночью эти воды людей живьем жрут.

Салима захлестнула волна благодарности: «Господи, спасибо тебе! Мы ехали с паспортами и избежали этого кошмара».

– Ты давно здесь? – спросил Абдулла. – Кстати, это Джамаль, а вон тот его приятель – Хасан. Как тебя зовут?

– Салим. Я всего два дня назад приехал. Один человек из Бангладеш сказал, что здесь можно найти афганцев.

– Так ты новенький? Позволь поздравить тебя с прибытием в Грецию! Все равно больше никто здесь тебя не поприветствует.

Все рассмеялись.

– Ага, тебе тут понравится, как и нам! – воскликнул Хасан.

Салим старался не смотреть на его руку – по ней змеился длинный рваный шрам.

– Давно вы здесь? – спросил он.

– Я – два года, – ответил Хасан, – а эти парни приехали через полгода после меня. Ты здесь два дня? Где ночуешь?

– Возле порта. Мы тут ненадолго. У меня тетя и дядя в Англии, и мы пытаемся добраться к ним.

– «Мы»? Ты тут не один? – спросил Джамаль.

– Э-э-э… – Салим замялся, напомнив себе, что не нужно откровенничать. – Нет, я тут с семьей.

Похоже, на Джамаля это произвело впечатление. Он широко раскрыл глаза.

– Ну ты счастливчик! Выбраться из Афганистана с родными… И сколько вас тут?

– Четверо, – просто ответил Салим. Он не хотел привлекать к своей семье слишком много внимания, как вышло в Турции.

– Тебе действительно повезло, – согласился Абдулла, – большинство афганцев, которых ты увидишь в сквере Аттики, – одиночки, как мы. Много парней твоего возраста. Каждый хочет получить политическое убежище и остаться в этой стране, но здесь не принимают беженцев. И хотя нас тут много, по закону нам здесь не место.

– Но нас отсюда вытравить сложнее, чем вшей из волос Хасана, – сострил Джамаль.

Хасан шутя стукнул его по руке. Салиму вспомнился Кемаль и другие мальчишки в Менгене – он скучал по ним. Как приятно было просто говорить с кем-то на родном языке. Такой обычный разговор…

– Ты говорил, что ищешь афганцев. Мы тебе покажем, где их можно найти.

Они провели Салима мимо нескольких жилых массивов, а потом свернули налево за большое здание, разрисованное граффити. Тут все выглядело не так, как на улицах, где Салим ходил вчера, – ни единого магазина или туриста.

На заросшем сорняками пустыре за этим зданием Салим увидел новых людей. Мужчины и мальчики расхаживали меж самодельных палаток или сидели на перевернутых баках. Горели два небольших костра, и вокруг них тоже лежали и сидели люди. Они ладонями зачерпывали воду из ведер и пили.

Это убожество вполне могло сравниться с жизнью кабульских районов, больше всего пострадавших от войны. Так выглядела темная сторона Афин, тайный мир людей, которых не существовало, – не беженцев и не иммигрантов, а просто неуловимых людей без документов. При свете дня эти призраки исчезали.