Таинственный всадник - Марша Кэнхем Страница 44

Сердце Рене забилось, и она отдернула руку.

— Вы проснулись, месье.

— И разбудили меня таким приятным способом, о котором я не смел даже мечтать…

Рене собралась ответить, но, покраснев, передумала: как она могла объяснить ему, почему вдруг ее пальцы стали гладить его живот?

Появление Рене явилось долгожданным ответом на мучительный вопрос: где он и у кого, потому что, если бы они находились в темнице, вряд ли бы Рене парила над ним сейчас, словно ангел. Она была в простом белом платье из муслина и выглядела свежей. Ее волосы свободно лежали на плечах, а чтобы не падали на лицо, она перевязала их узкой шелковой лентой, но несколько прекрасных золотистых завитков все-таки своевольно выбивались на висках. Тайрон ласкал взглядом ее нежное лицо, мягкую линию подбородка, безупречный изгиб шеи.

Его взгляд замер на соблазнительный родинке над левой грудью, и поэтому он не сразу понял смысл слов, которые произносила Рене.

— …сказали, что вы должны были умереть.

— Кто это сказал?

— Финн и Мэгги Смоллвуд. Они говорили, что вы потеряли слишком много крови и потому могли умереть.

— Мэгги здесь?

— Была, месье. Я отправила ее домой… м-м… вчера.

— Не хочу показаться нелюбезным, мамзель, но могу ли я спросить, где я сейчас нахожусь?

— В башне… призраков… Так называет ее Антуан.

Тайрон Харт прищурился.

— Так, значит, огнедышащие драконы не притаились за дверью и не собираются меня сожрать?

Рене проследила за его взглядом и увидела паутину.

— Это единственное место, где мы могли вас спрятать, месье. Что ж, по крайней мере вы очнулись.

Его брови сошлись, он нахмурился.

— Сколько времени я уже здесь?

— Вас подстрелили три ночи назад. Вы вообще ничего не помните?

— Ничего, — честно признался Тайрон. — Боль, может быть. И что-то вроде факела, который держали надо мной.

— Да, такое было. — Рене нервно улыбнулась. — Мэгги боялась, что одними стежками не остановить кровотечение, поэтому она нагрела нож, и… — Рене махнула рукой в сторону жаровни. — Но она уверила месье Дадли, что если вы переживете лихорадку, то рана заживет быстро.

— Робби?..

— Финн привел его сразу, когда мы решили, что это вполне безопасно. Он пробыл здесь весь первый день, надеясь, что вам полегчает. Но у вас начался сильный жар. Мэгги послала его домой за лекарствами и травами, а гроза тем временем разыгралась еще сильнее. Месье Дадли сказал, что у вас дома уже лежит несколько сердитых записок — вас вызывают заняться затопленными дорогами.

— О Господи…

— Месье Дадли собирался поработать вместо вас, а если кто-то заинтересуется, куда вы подевались, он скажет им, что вы где-нибудь в другом месте, где положение еще хуже.

Странно, думал Тайрон, произошло столько событий за последние три дня, а он почти ничего не помнит.

— Я думаю, что один раз я приходил в себя, — медленно проговорил он. — Я видел лицо, но не ваше. Большие синие глаза и короткие золотистые кудри, как у херувима.

— Это был Антуан, — сказала Рене с улыбкой. — Он говорил мне, что вы смотрели на него секунду, не больше, а потом начали кричать и проклинать дьявола.

— Наверное, сознание еще полностью не вернулось тогда.

— Вы не помните, как вас ранили?

— Помню, я подумал о том, что, должно быть, переусердствовал за обедом с прекрасным кларетом у лорда Вул-риджа.

— Вы слишком переусердствовали с прекрасным кларетом у лорда Вулриджа, — поправила она, суетясь у постели и пытаясь освободить другое запястье. — Вы явились сюда после ранения и размахивали оружием, угрожая застрелить нас за предательство.

Тайрон Харт смущенно моргнул.

— Я угрожал застрелить вас?

— Нас с Финном, обоих.

В ее голосе слышался упрек, и когда она освободила его руку, Тайрон поймал девушку за локоть.

— Рене, если я сказал или сделал что-нибудь…

— Вы были очень сердиты, — пробормотала она. — Но конечно, я понимаю, вы были ранены. И очень серьезно.

Она смотрела на его руку, но не пыталась выдернуть свою, а он, заметив это, сцепил ее пальцы со своими.

— Вам никогда не говорили, что раненые животные наиболее опасны, когда они в ловушке или когда чувствуют, что их предали?

Огромные синие глаза, не мигая, смотрели на него.

— Опасность подстерегает всех нас, месье. Пока нам чрезвычайно везло, но когда гроза закончится, слуги забудут свои страхи, они перестанут бояться призрака из башни и…

— Призрака из башни?

Она вспыхнула так сильно, что Тайрон даже удивился — он еще не видел у Рене такого жаркого румянца. Он погладил пальцем ее ладонь и был совершенно очарован, увидев, как мгновенно запылали и округлись ее щеки.

— Вы слишком громко кричали и стонали во время лихорадки, — сказала она. — А поскольку уже существует легенда, что в башне живет призрак, который часто выходит на старые зубчатые стены, Финн пробрался на крышу, завернувшись в белые простыни, и грохотал там цепями.

— Несгибаемый, упрямый мистер Финн?

— Он не лишен чувства юмора, месье.

— Я должен буду сделать комплимент мистеру Финну за его находчивость и изобретательность.

— Вообще-то это идея Антуана. — Она прикусила нижнюю губу и попыталась осторожно высвободить свою руку.

— Кто-нибудь еще знает, что я здесь?

Она посмотрела на Тайрона и нахмурилась.

— Ни Финн, ни Антуан не предадут вас и не раскроют ваше присутствие здесь, месье.

Рене видела, как сощурились глаза Тайрона Харта, и память внезапно вернулась к нему.

— Вы сказали, я пробыл здесь уже три дня? Какое сегодня число?

— Девятое, месье.

— Девятое. О Господи! А вы, предполагается, выходите замуж четырнадцатого? Почему же, черт побери, вы все еще здесь?

— Не было выбора, месье. Вас нельзя было переносить, а мы не могли оставить вас здесь одного.

— Ради Бога, помогите мне найти мою одежду…

Он попробовал подняться, но каждое движение отзывалось дикой болью. Рене подбежала к нему.

— Вам нельзя двигаться, месье! Вы еще недостаточно окрепли.

Тайрон стиснул зубы от внезапно подступившей тошноты. С трудом оторвав голову от подушки, он попросил дать ему воды.

Рене быстро взяла кувшин и налила воды в стакан, потом, поддерживая за шею, поднесла воду к губам Тайрона. Его рука снова накрыла ее руку. Девушка держала стакан и не выпустила даже тогда, когда его голова снова упала на подушки, а его губы стали понемногу расслабляться.