Грешные намерения - Элизабет Хойт Страница 43

Кэр вошел с огромным букетом маргариток.

— Вы не поверите, кого я встретил вчера вечером в Сент-Джайлсе.

— Шлюху? — ледяным тоном спросил Сент-Джон.

— Нет. То есть да. — Кэр почесал подбородок. — Я видел и шлюх, но в этом нет ничего нового. Нет, я встретился с пресловутым призраком Сент-Джайлса.

— В самом деле? — Сент-Джон деловито перекладывал бумаги на своем столе.

Кэр, положив букет на стол, задумчиво разглядывал друга.

— На нем был костюм Арлекина, широкополая шляпа с алым пером и черная полумаска и он размахивал сразу двумя кинжалами, длинным и коротким. Уж слишком вызывающе, на мой взгляд.

Сент-Джон фыркнул.

— Как будто именно вам пристало критиковать кого-то за вызывающее поведение.

Кэр словно не слышал его слов.

— По-моему, алое перо, это уж слишком. Сент-Джон вздохнул.

— И что же этот призрак делал?

— Спасал мою шкуру, если хотите знать.

— Что?

— Вчера вечером на меня напали пятеро головорезов. Призрак вмешался довольно своевременно.

— Миссис Дьюз была с вами? — тихо спросил Сент-Джон.

Кэр повернулся и молча смотрел на него.

— Черт бы вас побрал! — Сент-Джон, встал из-за стола. — Почему вы так настойчиво преследуете эту леди? Вы подвергаете ее опасности.

— Мне это нравится не больше, чем вам. Я решил, что не стану брать ее в Сент-Джайлс без какой-либо охраны. — Он покачал головой. — Я еще не решил, как мне вместе с ней продолжить свои поиски.

— Вам следует вообще оставить ее в покое. На губах Кэра мелькнула грустная улыбка.

— Я обнаружил, что не могу этого сделать.

— Почему? — Сент-Джон покачал головой. — Она даже не в вашем вкусе.

— А кто в моем вкусе?

Сент-Джон отвел глаза. Они оба прекрасно знали, какого типа женщин предпочитал Кэр.

— Шлюхи? — тихо спросил Кэр. — Женщины, которых можно купить драгоценностями?

Сент-Джон беспомощно взглянул на друга. Кэр расхаживал по комнате.

— Предположим, мне надоели женщины такого типа. Предположим, я желаю быть в обществе женщины совсем другого типа.

Сент-Джон сел и тихим настойчивым тоном сказал:

— Тогда почему именно она? Есть бесчисленное множество женщин вашего ранга, умных, веселых и красивых, которые были бы более чем счастливы, если бы вы обратились к ним.

— И каждая из них оценивала бы в уме мои доходы и родословную. — Кэр грустно улыбнулся. — А может быть, мне нужна женщина, которую все это не интересует? Может быть, мне нужна женщина, которая смотрит на меня и видит во мне только мужчину?

Сент-Джон смотрел на него с удивлением.

— В ней что-то есть, — тихо произнес Кэр. — Она заботится обо всех, кто ее окружает, но не заботится о себе. Я хочу стать человеком, который заботился бы о ней.

— Вы погубите ее, — сказал Сент-Джон.

— Погублю? Леди ничего не имеет против. Короче, Годрик, почему вы так беспокоитесь о ней?

Сент-Джон молчал. Давнее горе сжимало его сердце.

— Это потому, что она напоминает вам Клару? — осторожно спросил Кэр.

— Черт! — Сент-Джон бросил на него пронзительный взгляд. — А вам она напоминает Клару?

— Нет. — Кэр тронул кончиком пальца букет маргариток. — Клара всегда была твоей, с самого начала. Я никогда не думал о ней как-то по-другому, только как о дорогом мне друге. Признаюсь, я не могу сказать того же о миссис Дьюз.

Сент-Джон смотрел на свои сжатые в кулаки руки.

— Простите меня.

— За что?

— Думаю, я сказал это из ревности. — Сент-Джон прикрыл глаза. — Ваша дама — здоровая, сильная женщина.

— Нет, это я должен просить прощения. Вы несете тяжелое бремя.

Сент-Джон наклонил голову, не в силах что-либо сказать.

— Вы знаете, я бы отдал жизнь, если бы это спасло ее от болезни, — прошептал Кэр.

И Сент-Джон услышал звуки тихо закрывшейся двери и удалявшихся шагов Кэра.

Сент-Джон вздохнул и открыл глаза. В них стояли слезы, и он раздраженно вытер их рукавом. Затем встал, подошел к букету цветов, который принес Кэр. Их было не меньше двух дюжин, ярко-белых и золотых маргариток. Он поднял их и вынес из кабинета. Маргаритка была любимым цветком Клары.

В этот день после полудня Сайленс вышла из дома. Если Очаровательный Микки был тем самым вором, который совершил в ту ночь кражу, то разумно было предположить, что по утрам он не бывает в наилучшем расположении духа.

А она хотела повидать его, когда он будет в хорошем настроении.

Она торопливо шла по узкой улице, стараясь не встречаться взглядом с кем-либо из людей, заполнявших этот район Лондона. В большинстве это были уличные торговцы, возвращавшиеся домой после длинного дня торговли в более богатых частях города. Они толкали свои тележки с вялыми овощами или несли пустые подносы из-под пирогов и фруктов. Этих людей она не боялась. Но были другие, которых она боялась, — низкорослые мужчины с бегающими, злыми глазками, женщины в кричащих ярких платьях, стоявшие в дверях или на углах переулков. Когда мимо них проходили мужчины, они поднимали край юбки, показывая род своей профессии.

Сайленс сознавала, что ее скромная шерстяная юбка и простой кружевной чепчик были более высокого качества, чем одежда окружавших ее людей. Для этой встречи она оделась старательно, желая произвести хорошее впечатление, но ее вторая юбка все же привлекала взгляды стоявших на углах проституток. Сайленс плотнее завернулась в накидку и, опустив голову, ускорила шаги.

Она уже начинала сомневаться, что скрывать от мужа этот предпринятый ею шаг было удачной идеей. Но разве у нее был выбор? Она не могла сидеть в сторонке и смотреть, как Уильяма приговаривают к тюремному заключению. Это было все, что она могла сделать, и поскольку Сайленс не сомневалась, что он не одобрит ее, она не видела смысла говорить ему об этом заранее.

Сайленс набралась смелости и повернула за угол. Здание, к которому она направлялась, было старым высоким и узким строением, с фасада которого осыпались кирпичи. Здание стояло между мастерской сапожника и жилым домом и мало чем отличалось от соседних домов. Кроме того, что у его дверей слонялась пара дюжих громил, а третий прохаживался по противоположной стороне улицы. Сайленс, расправив плечи и гордо подняв голову, подошла к двери.

Она обратилась к охранникам:

— Я пришла к мистеру О'Коннору.

Один из них не обратил на нее никакого внимания, как будто не слышал и не видел ее, стоявшую прямо перед его носом. Но второй громила, с большим, вдавленным, искалеченным носом и в слишком тесном для него камзоле бутылочного цвета, казалось, оживился.