Повеса и наследница - Маргерит Кэй Страница 43

Николас крепко обнял Серену, погрузился лицом ее волосы, вспомнил запах ее кожи. Серена, прекрасная, изящная, волшебная женщина! Его Серена. Напряжение последних нескольких дней исчезло и появилось напряжение иного рода. Сначала преобладало чувство, что происходит нечто ужасное, но оно исчезло, на смену ему пришла уверенность, что все идет правильно.

Серена шевельнулась. Она посмотрела на него, ее глаза застилала пелена желания.

— Николас.

Она произнесла его имя так, как этого не делал никто, и он погрузился во все поглощающую, все сметающую страсть.

Руки Николаса блуждали по ее плечам, отстранили вечернюю накидку, спускались по спине, нащупывая изгибы тела через тонкий атлас платья, он помнил каждую ее частицу.

— Серена. О боже, Серена, я так желаю вас!

Николас с трудом произнес эти слова. Он начал страстно целовать ее шею, ерошил пальцами золотистые волосы, целовал глаза, кончик носа, все время возвращался к губам, проникал языком глубоко в рот. Николас отчаянно стремился покрыть поцелуями ее тело.

Серена ответила ему с такой же страстью, целовала, ласкала, царапала. Пряжка, державшая ее накидку, поддалась. Накидка упала на пол и раскрылась у ее ног. Он стащил крохотные рукава с буфами, раскрыв вырез платья и освободив груди. Взяв их в руки, Николас осыпал поцелуями упругую плоть, погрузился в долину между грудями, добрался до сосков, зажигая огонь в тех местах, которых он касался, раздувая пламя, которое разгоралось в нижней части ее тела.

Серена застонала, она сгорала от желания, распаляла возлюбленного руками, языком, губами, телом. Николас поднял ее и опустил на диван, а сам стал перед ней на колени. Под платьем он скользнул рукой вверх по внутренней стороне ее ноги. Его тело начало покалывать под тканью нижнего белья. Серена трепетала. Весь мир для нее сосредоточился в Николасе. Она горела огнем желания.

Извиваясь на диване, Серена расставила ноги, похотливо домогаясь его прикосновений, протянула руку, чтобы через шелковую ткань бриджей ласкать его возбужденную игрушку. Николас застонал, его пальцы погрузились в пылавший между ее ног очаг. Он спешил расстегнуть пуговицы на своей одежде.

— Трогайте меня, я хочу, чтобы вы трогали меня.

Серена провела одетой в перчатку рукой по пульсирующему достоинству, сомкнула пальцы вокруг него, ласкала со знанием дела, догадываясь, какого места касаться, какое место гладить, массировать, наслаждаясь своей способностью вызвать дрожь в его теле, заставить его от удовольствия закрыть глаза.

Пальцы Николаса проникли в ее лоно, затем покинули его, настойчиво массировали, ласкали ее бедра, низ живота и снова вторгались в ее нежные глубины. Серена затаила дыхание, сжала его игрушку еще крепче. Ею овладело головокружительное, восторженное желание слиться с ним в экстазе. Серена тяжело дышала в предвкушении этого. Николас неистово поцеловал ее в губы, затем убрал свою руку. И отстранил ее.

Серена открыла глаза. Николас встал и поднял ее, прежде чем она успела возразить, затем одним плавным движением наклонил над диваном, задрал юбки на пояс и сзади вонзил в нее свое достоинство.

— О!

Серена вцепилась в спинку дивана, ища опоры. То, что Николас столь неожиданно овладел ею, застигло ее врасплох. Осторожно Серена прижалась ягодицами к нему, заставив его стонать от удовольствия. Николас почти до конца вытащил свое достоинство, затем снова вонзил его внутрь и в то же время забрался под платье, чтобы приласкать ее, помассировать, пока сам все настойчивее и резче входил в нее до тех пор, пока она не испытала оргазм. Николас потерял власть над собой, он то прижимал к себе Серену, то отстранял и снова тянул к себе, пока не разрядился, громко повторяя ее имя.

Когда Николас вытащил свое орудие, Серена закрыла глаза, готовясь к неизбежному — он отвергнет ее, но этого не случилось. Николас притянул ее к себе, держал в своих объятиях, рухнул на диван, а Серена оказалась у него на коленях. Николас гладил ее по голове, целовал лицо, обнимал так, будто хотел слиться с ней. Его охватила не привычная депрессия, а эйфория. Николас боялся шевельнуться, как бы эта эйфория не улетучилась.

Серена с радостью слилась бы с Николасом и не разлучалась с ним, если бы могла. Она чувствовала себя изнуренной, удовлетворенной и невероятно счастливой.

— Мы ведь не успели раздеться.

Атласное вечернее платье Серены безнадежно помялось. Шейный платок Николаса наполовину развязался, рубашка разорвалась, фрак повис на плечах.

Николас осторожно изменил положение, чтобы привести бриджи в порядок.

— Я не собирался заниматься этим, когда вырядился в эту проклятую одежду, собираясь ехать в «Олмак».

— Теперь вы не жалеете об этом? — игриво спросила Серена, став уверенней после того, как увидела довольное лицо Николаса и услышала признание, что он желает ее.

— Не знаю. Ведь это еще не все, — ответил он и подкупающе улыбнулся.

— Мистер Литтон, не слишком ли рано! — воскликнула Серена с притворным удивлением и поразилась, ощутив, как между ног разрастается возбуждение.

— Леди Серена, я говорю серьезно, — ответил он. — Может быть, вам самой угодно убедиться в этом?

Серена высвободилась из объятий Николаса и встала перед ним на колени.

— Пожалуй, я так и поступлю, — прошептала она с озорными нотками в голосе и осторожно взяла его достоинство в рот.

Позднее они перешли к более размеренной любви на полу перед холодным камином, затем уснули нагими в объятиях друг друга.

Нежно поцеловав Серену, Николас еще до рассвета покинул Аппер-Брук-стрит. Впервые за многие дни он чувствовал себя умиротворенным. Николас не заметил, что в тени двери напротив затаился какой-то человек и наблюдает за домом Серены. Довольный, Николас отправился к северу, к Кевендиш-сквер, по дороге, освещенной новомодными газовыми фонарями. Дома он спал блаженным сном почти до полудня.

Николас проснулся и принял решение. Чарльз Авсбери был прав: лучшей партии, чем Серена, ему не найти. Его чувства к ней, вероятно, со временем угаснут, так уж устроен мир, однако Серена оправдывала свое имя — она отличается спокойным нравом и станет ему послушной спутницей жизни. Серена будет всегда принадлежать ему, как и должно быть, до тех пор, пока он не потеряет к ней интерес. Примирившись с мыслью, что его страсть угаснет, Николас и думать не хотел, что Серена может отдаться кому-то другому. После завтрака Фрэнсис Элдон сообщил, что адвокатам не удалось изменить завещание отца, и эта новость лишь укрепила Николаса в его решении. Сами боги решили заняться его судьбой. Николас не обнаружил никакого изъяна в своем намерении жениться на Серене.

Точно огромная тяжесть свалилась с его плеч.

В отличном настроении он шел по Бонд-стрит в направлении Сент-Джеймса, до тех пор пока не заметил Мэтью, лорда Веспиана, идущего ему навстречу.

— Ах, как я рад, что столкнулся с вами, мистер Литтон, — сказал Мэтью. — Считаю, что должен поблагодарить вас за то, что вы позаботились о бумагах моей племянницы.