Сто глупых идей - Ник Венджинс Страница 4

«Как она одевается, какой стиль предпочитает?»

«Нет, мне определенно не нравятся девушки, которые не читают книг. Как, она совсем не читает?! Гони ее в шею! Жена обязана быть умной и мудрой. Вся мудрость в книгах... Постой, мы не договорили, Эрнесто!.. Позвони мне вечером, иначе я изведусь от волнений, как у вас там с ней всё продвигается!»

Вот так каждый день. Так что опыт в выдумывании себе образов виртуальных подруг у меня довольно солидный. Еще бы! По маминым подсчетам к моим тридцати двум годам у меня был уже целый гарем отставных наложниц и всевозможных принцесс.

Я, конечно, отлично понимаю мамины опасения: девушки пошли страшно меркантильные, глупые, зацикленные на своей принцессанутости, в то время как от леди там нет и следа. 

Где, спрашивается, где мне найти себе жену, которая не только бы отвечала всем моим запросам, но и маминым?!! Это пока я не женился, мама такая вся из себя понимающая, а стоит мне это сделать, как она весь мозг мне съест, если моя женушка ей чем-то не понравится. Или – не дай Боже! – у них начнутся конфликты. Нет-нет, я совершенно не готов к этим женским скандалам, к этому перетягиванию каната – то бишь меня, и ко всем этим истерикам и вопросам: «Кто для тебя важнее?» или ультимативному: «Или она или я!».

Мне хватило, когда я, еще учась в институте на втором курсе, привел домой подругу. Мы мирно зашли ко мне, в доме было тихо, время на часах – десять вечера. Все двери в комнаты закрыты, лишь кот, сонно зевая, вышел из кухни встретить поздних визитеров. Я был уверен, что мать спит, но нет, стоило нам с подругой прошмыгнуть ко мне в комнату, как дверь отворилась и показалось заинтересованное и улыбающееся лицо моей мамы:

- Добрый вечер, - смутила она мою подругу, едва успевшую отпрыгнуть от меня. – Вам чаю приготовить? Я ждала вас пораньше, а вы что-то задержались... до самого позднего вечера...

- Простите, - пролепетала моя девушка, покраснев.

- Мам, да мы пока из кино вышли, пока дошли... - принялся я защищать мою гостью.

- Да я всё понимаю, - продолжала вполне искренне (но как-то хищно) улыбаться мама, бегая оценивающим взглядом по моей подруге и ее короткой юбке, - я всё понимаю... Вечер-то какой чудесный, звездный... Грех не погулять и не поцеловаться под фонарями. Так вы на кухне чай попьете или вам сюда принести? А вам, кстати, девушка, домой родителям позвонить не нужно? Поздно же. Я бы волновалась на месте вашей мамы... Но я пойду, чай заварю...

- Не стоит, не стоит, я уже ухожу, - устыдилась девушка, рванув в прихожую одеваться...

С тех пор я живу отдельно.

Но, как мне кажется, неусыпный материнский контроль даже усилился в последние годы. Особенно бесит ситуация, когда вечером я не могу взять трубку, а она звонит и звонит, звонит и звонит... Нет, она не присылает мне сообщение, а именно добивается голосового ответа! Ну, понятно же, что я не один коротаю свои вечера, и мне не до ответов на телефонные звонки, но нет, ей непременно нужно выяснить, где я и с кем.

Один раз я не брал трубку, решив просто проигнорировать пропущенные вызовы (а их было уже порядка пятидесяти за какой-то час!), и поплатился за это: спустя сорок пять минут послышался звонок, но уже в дверь. И этот звонок было уже невозможно не заметить.

«Я просто волновалась... Ты не отвечаешь на звонки, я уже не знаю, что думать...» - ее вечная отмазка.

Потом был грандиозный скандалище. Она признала свою вину, попросила у меня прощения и поклялась, что больше так ни за что не станет делать. Она будет сидеть, и страдать молча. Ведь ей больше ничего не остается, как грустить дома одной, брошенной всеми, и ждать, когда сын (точная копия отца – этого неугомонного искателя приключений) вспомнит о ней и позвонит, дабы узнать о ее здоровье... 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда папа дома, дело обстоит значительно лучше. Но проблема в том, что Эрнесто Вивьеро-старший дома почти не бывает, он не задерживается в семейном гнездышке больше чем на две недели. Всё его время, все мысли и мечты занимает его второе детище – любимый исследовательский центр. Собственно, центром его сложно назвать. Это всего лишь шайка ученых по предварительному сговору – в большинстве своем пенсионного или предпенсионного возраста – разъезжающих по миру в поисках доказательств палеоконтактов. Мой папа – некогда известный на весь мир психолог, впоследствии повернувшийся на регрессивном гипнозе и инопланетянах. Мама давно плюнула на его шизоидное увлечение. Как говорится, чем бы дитя не тешилось... Но летать с этим дитятей мама не желает. Ей гораздо комфортнее здесь, в Москве, со мной и моими выдуманными пассиями.

Я же учился и одновременно работал, но как только окончил университет, мама напрягла все свои связи (а у бывшей известной киноактрисы они весьма впечатляющие!), и меня устроили в самую крутую адвокатскую контору в столице. Уже спустя каких-то пять лет мне удалось открыть своё собственное дело, перетащив к себе половину клиентов с прежнего места работы.

Десять лет назад отец купил огромный дом с садом, в надежде загладить свою вину перед супругой за длительное отсутствие. Но мамино увлечение садом быстро угасло. Всевозможными посадками и дизайном вскоре стали заниматься садовники, а мама не нашла ничего лучше, как вновь обратить всё своё пристальное внимание на единственного сына. Я рос обласканным ребенком, ни в чем никогда не нуждавшимся, не имевшим ярко выраженных подростковых проблем, любовных разочарований, рыданий и всевозможных зависимостей. Меня на самом деле увлекал процесс обучения, а затем и работы – я прямо-таки фанател от своей профессии! Пока я набирался опыта, пока обрастал панцирем, все привлекательные стороны молодости как-то отошли на второй, если не на десятый план. Там же оказались и все так называемые закадычные институтские друзья. Когда ты молод, то часто за дружбу принимаешь общение по интересам, а когда становишься взрослее – выгоду называешь дружбой.

Странное дело, потому что дружба – это ведь духовное наслаждение от согласия желаний наших сердец, и если это так, то это чувствуется. Поддавшись подобному наслаждению, душа человека должна возвышаться. И все мы такие возвышенные ходим, такие одухотворенные!.. Что аж тошно.

Все кричат о бескорыстной дружбе, но где она, черт побери, я хочу на нее хотя бы посмотреть! Сначала мы дружим, потому что нас связывает соседство или кровные узы, затем общность интересов, занятий, выгода и различные нужды, а после «друзья» наваливаются всей своей тяжестью... или ты сам наваливаешься на них...