Тень рыси - Виктория Холт Страница 39

Я посмотрела на чашку, и тут во мне зародилось жуткое подозрение. Я решительно подошла к окну и выплеснула молоко. Затем вновь посмеялась над собой.

— Переживания накануне свадьбы! — сказала я вслух. — Ты воображаешь, что эта бедная маленькая женщина может отравить тебя, чтобы отомстить человеку, которого она, похоже, все еще любит.

Я открыла дверцу шкафа и снова посмотрела на платье. Затем сняла крышку с коробки и потрогала вуаль.

«Послезавтра, — подумала я, — все сомнения улетучатся. Мы будем вместе… До тех пор, пока нас не разлучит смерть».

Мне, должно быть, приснилось, что тень Мейбеллы подошла к моей постели, сняла вуаль и флердоранж с моей головы — во сне я была в ней — и вместо этого надела на меня вуаль с белым атласным рюшем.

Тогда я услышала голос — голос Джессики: «Ты готова теперь, Мейбелла. Но помни, что все это ненадолго».

Я проснулась в поту. Спросонья мне показалось, что сама Мейбелла вышла из могилы, чтобы предостеречь меня, так как увидела прямо перед собой свадебную вуаль с белым атласным рюшем. И только через несколько секунд разглядела, что вуаль была наброшена на статуэтку с моего туалетного столика.

Я встала с постели и подошла к ней.

Это была вуаль, о которой говорила Джессика. Она, наверное, принесла ее, когда я спала. Я посмотрела на столик у кровати. Да, чашка с молоком исчезла.

Я притронулась к вуали. Она пахла нафталином.

Видно, Джессика сохраняла ее все эти годы с тех пор, как Мейбелла произнесла свою свадебную клятву, которую я должна дать завтра, нет, уже сегодня.

Какая противная старуха!

Я рассмеялась, вновь накинула вуаль на статуэтку и легла в постель. Я крепко спала, пока Аделаида не пришла, чтобы разбудить меня, неся с собой чашку чая.

В тот день я вышла замуж за Линкса.

Я словно попала в неведомую страну, раз за разом познавая такие глубины и высоты чувств, о которых даже не подозревала. Привычное существование закончилось — я жила в другом измерении.

Однажды я сказала ему.

— Ты перенес меня к себе на Олимп. Я чувствую себя богиней.

Он ответил, что любит меня так, как никто никогда никого не любил.

И в это можно было поверить. В моей жизни царствовал Линкс, только он один. Мы вместе ездили верхом, вдвоем обедали в библиотеке, мы даже играли в шахматы, но он ни разу не позволил мне выиграть.

Я была весела и беззаботна, как и он. Линкс стал другим человеком, не тем, кого я встретила впервые в этом доме. Его будто окружал какой-то ореол, возможно, потому что я смотрела на мужа глазами любви. Однажды ночью, увидев кошмарный сон, я закричала от страха И он склонился надо мной, бережно обнимая.

— Какой ужас! — сказала я. — Мне приснилось, что я тебя потеряла.

И услышала в темноте его счастливый ликующий смех.

Казалось, преобразился и дом. Я полюбила его, потому что он, действительно, стал мне родным. Конечно, я бы кое-что переставила, что-то изменила, если бы это, естественно, не противоречило желаниям Линкса.

— Мне хотелось бы, — сказала я однажды, — повесить в гостиной желтые занавеси, но не очень яркие.

— Понимаю, — ответила Аделаида, — цвета золота.

— Не золота! — воскликнула я. — Цвета солнечного света.

Я старалась не думать о будущем. В настоящем было все, чем я дорожила. Самым важным было «сейчас», а не «вчера»и не «завтра».

— И это несмотря на то, — продолжила Аделаида, — что вы вскоре уедете?

— Я не собираюсь уезжать, Аделаида. Да и Стирлингу не захочется все здесь бросить.

— Стирлинг захочет сделать то, что прикажет ему отец. — Она смотрела на меня, как бы мягко подсказывая: «И ты должна стать такой же».

Уехать… Оставить этот чудесный мир, который я только начала открывать? Мой муж, конечно, мог слишком увлечься, строя свои фантастичные планы, но я постараюсь заставить его прислушаться к голосу разума. А потом решила: «Нет, не сейчас. Не хочу испортить наш медовый месяц разногласиями, которых все равно не избежать».

Я ничего не говорила Линксу об отъезде. Мы смеялись, подшучивая друг над другом, были серьезными, занимались любовью: то беззаботные, нежные, то безоглядные и страстные.

Я была счастлива, думая: «Настоящее восхитительно, прекрасно. Пусть ничто не испортит его. Я должна его удержать, сделать так, чтобы оно продолжалось вечно».

Но ничто не продолжается вечно.

Какими недобрыми могут быть люди! Казалось, Джессика нарочно пытается разрушить мое счастье. Когда я однажды проходила мимо открытой двери в ее комнату, она позвала меня к себе. Я не могла отказаться, хотя мне очень не хотелось с ней говорить.

Джессика сидела перед зеркалом и примеряла мою свадебную вуаль.

— Где ты ее взяла? — спросила я.

— А разве ты ее искала? Я только хотела примерить.

Она странно выглядела в ней: глаза дикие, бледная, исхудавшая — ну, совсем, как скелет. Казалось, она прочитала мои мысли:

— Я похожу на невесту из «Ветки омелы», верно? Ты знаешь эту легенду? Девушка спряталась в сундук, а ее там заперли. Нашли только много лет спустя.

— Какая страшная история!

— Я, бывало, пела эту песню. «Не сомневаюсь!»— подумала я.

— Возможно, невесте даже повезло, что ее заперли в сундуке.

— Как ты можешь такое говорить!

— Медленное удушье. Она довольно скоро потеряла сознание — дышать нечем, воздуха не хватает. Во всяком случае, мучилась не очень долго. Это лучше, чем страдать всю жизнь. Как Мейбелла — от выкидышей.

Я отвернулась. Зачем думать о первой жене Линкса? Конечно, для него та свадьба была свадьбой по расчету: гордый человек, арестант, несправедливо осужденный, женитьба — единственный способ спасения. Меня устраивало такое объяснение. Я не хотела, чтобы к кому-то еще он испытывал такую же страсть, как ко мне.

Джессика сняла флердоранж и вуаль, но под ней оказалась другая — с рюшем из белого атласа. Она надела их обе.

Я сказала с укоризной:

— Это ты положила ее мне в комнату в ночь перед свадьбой.

— Да, я знала, что ты рада была бы ее иметь.

Я уж собиралась рассердиться на Джессику, во вдруг ее беспомощность показалась мне такой жалкой, что гнев утих.

Она аккуратно складывала вуали.

— Я сохраню их обе, — сказала она. — У меня есть очаровательная коробочка из сандалового дерева. В ней еще хватит места.

Джессика посмотрела на меня искоса. Что она имела в виду? Что наступит день, и в коробке окажутся три вуали?

Довольно обращать внимание на слова этой глупой женщины, чей рассудок не совсем в порядке. И, оставив ее, я пошла в библиотеку. Линкс был там, глаза его загорелись от радости при виде меня.