Черная книга секретов - Фиона Э. Хиггинс Страница 39

Из мемуаров Ладлоу Хоркинса

Последовавшая за этим броском сцена была довольно потешной. У Иеремии было преимущество за счет собственной массивности, а также внезапности нападения, однако преимущество это практически сводилось на нет бокалом бренди, который он успел осушить. Что касается хозяина, Джо был проворнее и к тому же трезв — он ведь едва пригубил бренди. Со скоростью, опровергающей все законы физики, Джо перепрыгнул через спинку своего кресла быстрее и гибче юной лани, в два прыжка очутился подле похитителя и вырвал книгу из его потных лап. От этого рывка Гадсон ругнулся и отлетел в противоположный угол комнаты. Шатаясь, он предпринял несколько попыток снова отобрать книгу, но держался на ногах так нетвердо, что хозяину достаточно было просто уклоняться туда-сюда. Все это я наблюдал, лежа на полу: Гадсон двинул меня со всей силы, и подняться я пока что не мог.

Поединок, если его можно так назвать, продолжался не более минуты. Иеремия был вынужден сдаться; качнувшись, он сполз на пол и сел, самым неуклюжим образом растопырив ножищи и раззявив рот, — краснорожий, пыхтящий, с выпученными глазами.

Мой хозяин стоял над поверженным противником, поправляя сбившийся на сторону галстук и встопорщенный воротник. Его седая шевелюра, и в обычное время растрепанная, теперь едва ли не стояла дыбом. Паукообразная тень Джо танцевала на стене победный танец. Я собрался с силами, поднялся и занял место рядом с хозяином.

— Вынужден заявить, что ваше поведение меня абсолютно не устраивает, мистер Гадсон, — проворчал Джо. — Не ожидал подобного от человека вашего положения.

Иеремия с трудом встал.

— Послушайте-ка, мистер Заббиду, — начал он, оставив все притворные попытки изобразить рыдания, — вы, сдается мне, никак в толк не возьмете, что дела ваши плохи. Вам тут больше делать нечего. Рано или поздно местные до вас доберутся и выгонят из деревни. Но прежде чем вы смоетесь, я хочу получить книгу. А я всегда получаю что хочу.

Я рассмеялся. Бедняга Гадсон. Это он не понимал, насколько безнадежны его дела. Хозяин никогда и ни за что не отдаст ему книгу.

— Решительно невозможно, — четко ответил Джо. — Книга содержит сведения конфиденциального характера, и я никогда ее не отдам.

— Да бросьте, Заббиду, — гнул свое Иеремия, и хозяина передернуло от этой хамской фамильярности, — хватит ломаться. Какой вам теперь толк от книги? Зачем забирать ее с собой, если мне она пригодится больше, чем вам? Мы же оба деловые люди, Заббиду, так неужели вы не понимаете — вам она проку больше не принесет.

— А что именно вы намереваетесь сделать с книгой, мистер Гадсон? — осведомился Джо.

Иеремия как будто удивился.

— Как что? Использовать для шантажа, разумеется. Только уж я, в отличие от вас, не прогадаю, не продешевлю. Пять шиллингов у церковных ворот, ха-ха-ха! Уж простите, это курам на смех! — подытожил он.

Вот наглец! У меня сам собой рот открылся от изумления.

— Ничего такого Джо не писал, — начал было я, но хозяин жестом велел мне умолкнуть.

— С учетом нынешних обстоятельств, мистер Гадсон, я никак не могу принять предложенную вами сделку, — произнес хозяин. — Думаю, вам пора.

Тут Гадсон удивил нас обоих: он поднял руки — мол, сдаюсь, ваша взяла.

— Как скажете, — пробормотал он и направился к выходу, однако у прилавка задержался, внезапно шагнул к террариуму Салюки и с силой опустил руки на плоскую крышку.

Что это он такое затевает, испугался я.

— А ну гоните книгу, — прошипел Гадсон, показывая в ухмылке пожелтелые зубы. — Книгу, или я расплющу вашу драгоценную квакушку.

— Предупреждаю, к лягушке прикасаться нельзя, — тихо сказал хозяин. — Она этого не любит.

— Ах, она этого не любит, какие нежности! — кривляясь, передразнил Гадсон. — Давайте книгу, Заббиду, и я не трону вашу лягуху.

— Не прикасайтесь к ней. — По-прежнему тихий голос Джо прозвучал как-то зловеще.

— Ха! — фыркнул Иеремия, молниеносно сдвинул крышку, запустил обе руки в террариум и вытащил Салюки.

— Не надо! — воскликнул хозяин, но было уже поздно.

Иеремия вскрикнул и выронил лягушку. Салюки мягко плюхнулась на пол и замерла, будто не соображая, где она и что с ней.