Оливье, или Сокровища тамплиеров - Жюльетта Бенцони Страница 37

Хотя дорога была незаметной, и переправа заняла много времени, но все прошло благополучно, и вскоре весь обоз оказался на твердой почве, где начинался двор убежища для прокаженных. Было очень темно — виднелся только слабый отсвет единственного факела, горящего у входа в часовню. Как и подумал сразу Жан де Лонгви, прежде здесь был господский дом; и хотя единственная башня наполовину разрушилась, хотя замка как такового и вовсе не было, осталось несколько служебных строений во вполне приличном состоянии. Поэтому повозки разместили под большим навесом, а лошадей отвели в старую конюшню. Сами больные размещались в бывшей овчарне, а трое монахов ютились в небольшом прилегающем к ней помещении. Приход путешественников не потревожил никого, кроме двух монахов, которые вышли им навстречу и приветствовали их с вежливостью, принятой во всех домах Господних.

Тамплиеры, можно сказать, большую часть дня отдыхали, хотя тревога не позволяла им расслабиться по-настоящему. Поэтому они сразу занялись тем, что разгрузили первую повозку и отнесли ее содержимое в башню, от которой, как удостоверился Жан де Лонгви, сохранились только зал первого этажа — да и в ней потолок прорезала широкая трещина! — и вход на лестницу, ведущую вниз.

— Здесь, как я показал брату Жану, — сказал отец Себастьян, — есть подпол. Там мы храним нашу провизию. Само подземелье с двумя ответвлениями ведет к командерии Иври и в чистое поле. Ответвление Храма снабжено лестницами, которые позволяют пройти под рекой, но все было полностью закрыто, когда на этой старой ферме было устроено убежище для прокаженных. Второе, за лесом, ведет в крипту часовни, разрушенной очень давно. Теперь это лишь скалистые обломки, поросшие колючим кустарником. Пробраться сквозь них невозможно...

— Там мы и сложим наш груз. А потом замуруем вход с этой стороны...

— А почему бы тогда не спрятать там содержимое и двух оставшихся повозок? — спросил Гийом де Жи.

— Потому что крипта тесная, и в ней есть могилы, — ответил Жан де Лонгви. — Кроме того, одну повозку мы можем оставить отцу Себастьяну, пусть он ею пользуется или разберет на дрова. Две лошади тоже не привлекут внимания: они могли вырваться из конюшни Иври, где, как мы видели, был пожар. Их нетрудно будет продать какому-нибудь здешнему крестьянину, а доход пойдет на нужды обители. Но нельзя оставить три повозки и шесть лошадей: что с ними делать? К тому же, сокровища все же лучше разделить. Было бы удивительно, если кто-то сумеет обнаружить место их хранения прежде, чем это сделают те, которые, как я надеюсь, продолжат дело Храма. Не может быть, чтобы подобная удача улыбнулась сразу и тем, и другим.

Почти всю ночь тамплиеры трудились, перенося корзины, ящики и бочонки в подземелье, после чего вход в него замуровали. Затем рыцари перекусили пищей, предложенной отцом Себастьяном, и легли отдыхать на солому, которую набросали для них в нижнем зале башни. Не спал только Жан де Лонгви. Он заперся вместе с приором в каморке при жилище монахов, где хранились счета маленькой общины. Здесь они долго разговаривали, положив локти на стол и поставив между собой масляную лампу...

Когда отец Себастьян задул ее, уже наступил рассвет. День занимался такой же пасмурный, как и накануне, такой же печальный и серый. Низкие облака так же нависали над землей, хотя дождя по-прежнему не было, но для брата Жана, который, наконец, позволил себе расстроиться из-за драмы, навалившейся на всех, подобная погода была предпочтительной: веселое солнце показалось бы ему оскорбительным в момент тяжелейшего испытания. Он долго сидел на камешке у порога башни, пока вдали не начали перекликаться петухи, а трое монахов не собрались в часовне, чтобы предаться молитве, отложив на время как обязанности повседневной жизни, так и нужды своих постоянных обитателей. Теперь их оставалось только двое из числа тех, кто завершал здесь свой крестный путь, — да еще старик, кое-как способный передвигаться, и маленький мальчик, который оказался его внуком.

Сам бургундец и не вспомнил о молитве — все его мысли сосредоточились на судьбе отряда и возможности осуществить опасное предприятие. Лично он надеялся добраться до владений своей семьи у ворот Дижона, то же мог сделать и его кузен Гийом де Жи, но как быть остальным, для которых родным домом стал парижский Храм?

Не найдя ответа, он встал и передернул плечами, словно желая освободиться от слишком тяжкого груза, а затем пошел будить тех, чья повозка была разгружена накануне: Оливье де Куртене, Эрве д'Ольнэ и сержанта Анисе.

— Пришел час расстаться нам, братья! — сказал он им. — Вы можете ехать куда хотите на тех двух лошадях, что привели с собой. Один из вас возьмет сержанта на круп. Слишком нас много в этом месте, хоть и пустынном, это может пробудить любопытство того, кто случайно заметит наше присутствие.

Эрве, хоть и привык повиноваться приказам беспрекословно, все же спросил:

— Что же будет с оставшимися повозками и с нашими спутниками?

— Я долго разговаривал об этом с отцом Себастьяном. Он прекрасно знает здешние края, он здесь родился. Ночью он поведет нас — меня и вторую повозку — в Нофль. Там, около Жизора, есть большой замок, принадлежащий его семье. Этот замок связан с командерией в Жизоре подземным ходом... [41]

— Если я не ошибаюсь, Жизор — королевская крепость: именно оттуда пришли те, кто захватил наших братьев в Иври, — вмешался Оливье. — Вам не кажется, что вы окажетесь в логове зверя?

— Конечно, мы рискуем, но, помимо домов призрения, разве существует лучшее укрытие для части нашего сокровища, чем владение того, кто сам себя объявил нашим врагом? Отец Себастьян знает, как провести нас туда. Кроме того, ответвление подземелья соединяется с церковью Святой Катрин, которая находится за крепостной стеной. Затем мы вернемся сюда, и я отпущу эскорт второй повозки. А третью, если будет угодно Господу, я поведу с братьями Гоше и Адамом в дом призрения Валь-о-Лепре в Сен-Лавьере, рядом с Абервилем. По словам отца Себастьяна, дом этот был основан Храмом, который и передал его монахам Святого Лазаря, чтобы там лечились наши братья, заразившиеся этой болезнью на Святой земле...

— Рядом с Абервилем? — переспросил Эрве. — Но это же очень далеко!

— Не дальше, чем до Дьеппа, а дорогу нам покажет брат Адриан, который оттуда родом. Когда мы приблизимся к цели, то будем выдавать себя за прокаженных. Море там довольно близко, и брат Адам, надеюсь, сможет вернуться в Англию. Возможно, с ним поедет и брат Гоше...

— А почему не вы сами, брат? И почему не отвезти туда сокровища?

— Это слишком рискованно. Мы не сумели разгадать намерений короля: кто знает, быть может, он сговорился с Эдуардом Английским? Я предпочитаю более надежное убежище. Я же попытаюсь вернуться в Бургундию: очень надеюсь, что герцогиня Агнесса [42]не поддержит злодейских замыслов своего племянника. Я сделаю все, чтобы Филипп Французский заплатил за те муки, которые причинил нам. В самом крайнем случае, я смогу укрыться в цистерцианском [43]аббатстве... до лучших времен! Пока он говорил, его суровое лицо стало совсем мрачным. Но сержант Анисе все же осмелился спросить: