На чаше весов - Наталья Кочетова Страница 37

Тимур хмурится сильнее, будто пытается сообразить, а через несколько секунд распахивает глаза и потрясённо смотрит на профессора, будто познал какую-то истину.

— Зона ментализирования. — Произносит громким шепотом, словно не верит в то, до чего додумался.

— Верно, Тимур. — Довольно подтверждает Роберт Генрихович. — Во всем этом процессе участвует не одна зона, а целая нейронная сеть. Вот здесь. — Снова указывает на томограмму профессор. — Активно эмоциональное заражение. А вот здесь ментализирование, что говорит о…

— Работе когнитивной эмпатии. — Заканчивает за ним Тимур. Его лицо светлеет, на нем расцветает чуть ли не восторг.

— Да. Зона ментализирования — серый кардинал. — С усмешкой подтверждает профессор и оба мужчины переводят взгляд на меня. Оба выглядят так, будто сделали величайшее открытие, смотрят так, будто сейчас я должна выдать им гранд или хотя бы стереть ладошки в аплодисментах, но я только сижу и непонимающе пялюсь на них.

— Агата… Я… позже тебе все объясню. — Бросает мне возбужденный Тимур и снова отворачивается к мужчине.

Роберт Генрихович довольно ухмыляется и берет лист бумаги.

— Пока девушка будет учиться, ей придется все же использовать эмоциональную эмпатию, и соответственно бороться с последствиями. У вас еще остались связи в Америке? — Спрашивает, обращаясь к Тимуру. Тот кивает. — Достаньте вот эти два препарата. — Что-то черкает на листе бумаги и передает Тимуру. Затем переводит взгляд на меня. — Вам предстоит много работы. Я распишу вам рекомендации.

— Ладно. — Тихо соглашаюсь, пожав плечами.

Закончив писать, мужчина передает сложенный лист мне и на словах разъясняет свои рекомендации. Среди них: развитие проприоцепции, специальные массажи, физ. процедуры для улучшения кровообращения, занятия с нейропсихологом, занятие на скалодроме, йога, специфические медитации, несколько видов витаминов и кое-какие препараты. Я молча выслушиваю ученого, который перечисляя задания на следующий месяц, к каждому пункту дает пояснения и приводит аргументы. Я мало что понимаю из того что он говорит, мне остается лишь слепо довериться ему, поэтому просто слушаю и киваю, думая лишь о том, когда мне все это успеть.

Разъяснив подробно инструкции мне, профессор что-то негромко говорит Тимуру и мы, распрощавшись, уходим.

Позже, когда мы едем домой, снова пытаюсь вникнуть в суть приписанных мне процедур. Несколько раз изучаю список, и сдаюсь.

— Не понимаю, как йога и массаж могут помочь мне…

Тимур улыбается, продолжая следить за дорогой.

— Ты должна научиться чувствовать границы своего тела. Твое сознание заключено в этом теле. Ты не сможешь защитить сознание, если не прочувствуешь где оно заканчивается. — Поясняет Тимур.

Скептически морщусь. Никак не могу поверить, что такие простые вещи могут помочь мне справиться с тем, с чем я не могла справиться всю свою жизнь.

— А что такое нейрогимнастика? — Через время спрашиваю я.

— Упражнения для развития определенных зон мозга. — Терпеливо разъясняет Тимур. — Наша задача уйти от эмоциональной эмпатии к когнитивной. Когнитивная эмпатия — это интеллектуальный процесс. Ее можно развивать. Ученые-физиогномисты активно изучают эту область и давно применяют нейрогимнастику в обучении.

— Физиогномисты? Это те, что считывают информацию по лицам?

— По лицам, движениям, мимике.

— И при чем здесь эмпатия? Они ведь анализируют черты лица… Простой статистический анализ…

— Верно. Но ты делаешь то же самое. От части.

— То есть? — Скептически приподнимаю бровь и смотрю на Тимура.

— Твой мозг, как высокочастотный прибор, считывает малейшие изменения в мимике, позе, дыхании. Ты не в состоянии охватить это своим сознанием, не чувствуешь перехода, анализа. Все это проходит мимо твоего понимания. Автоматически. Процентов на тридцать твоя эмпания — это результат наблюдений. В остальном — работа зеркальных нейронов. Они же виноваты и в эмоциональном заражении.

Хмурюсь, не отрывая взгляд от профиля Тимура. Не понимаю отдельных слов, но, кажется, общий смысл улавливаю. Хотя, поверить в то, что он говорит, довольно непросто. Мне сложно воспринимать мои способности, как нечто научно обоснованное, без волшебства, участия злого рока и мистификации.

— Хм. — Только и произношу я, и качаю головой. — И где же… обучают этому ремеслу?

Тимур поворачивает к моему дому, паркуется и поворачивается ко мне корпусом, опершись рукой о руль.

— Я знаю лишь о двух школах — западной и восточной. Америка и Китай. Подходы у них разные, но суть одна. — Рассказывает Тимур, и я качаю головой, вспоминая, что эти страны уже упоминал в разговоре начальник Вадима. — В идеале тебе стоило бы поехать поучиться, чтобы развить когнитивку, но пока, я так понимаю, возможности у тебя нет…

Вздыхаю, опуская глаза.

— Не знаю. Наверное. Я… — Осекаюсь. Я не управляю своей жизнью, осознаю это в очередной раз и сникаю.

— Пока будем обходиться тем, что есть. А дальше решишь. Да?

— Да. — Слегка растянув губы в благодарной улыбке, открываю дверь. — Спасибо.

— Не за что. — Бодро отзывается Тимур и неожиданно добавляет, странно сверкнув глазами. — Не пригласишь меня на чай?

Резко поворачиваю голову, бросая ручку двери. Смотрю на него широкими глазами.

— Э-э… я… — Растерянно бормочу, быстро хлопая ресницами.

Тимур внезапно разражается громким смехом.

— Агата… Это просто фантастика. Чтобы человек, обладающий такой мощной эмпатией, сам… совершенно не умел скрывать свои чувства… Так нельзя. Ты — открытая книга. — Смеясь, упрекает меня Тимур.

Насупившись, выхожу из машины, и, хлопнув дверью, не прощаясь, иду к подъезду.

— Агата. — Снова окликает меня Тимур. — Через пару дней я снова уеду. Не игнорируй предписания.

— Не буду. — Отзываюсь недовольно и, махнув рукой, скрываюсь за дверью дома.