9 часов над Атлантикой - Виктория Мальцева Страница 37

— Ну спасибо! — смеётся.

— Спасибо не мне, а месяцу правды. Сегодня, кстати, последний день, и завтра я бы сказала, что ты выглядишь вполне сносно. Ты обидел её?

— Угу.

— Сильно?

— Угу.

Обхватываю его палец всей ладонью и тяну — не работает. Пробую подковырнуть ногтями — ни с места.

— Вот же дерьмовое дерьмо! Крепко же тебя окольцевали! — вытираю пот со лба тыльной стороной ладони и упираюсь коленом в один из ящиков с прокладками прямо рядом с унитазом. — Надо замутить плечо приложения силы, — объясняю себя вскинутым бровям. — По науке что-то такое объясняли… чёрт, вечность назад… вот же упёртое, зараза, но от меня так легко не отделаться…

— Ауч! Полегче, доктор! Не оторви мне палец!

— Спокойно, пациент… в Вашем положении лучше без пальца, чем с такой дезинформацией.

— Чего? С какой ещё дези…? — кривится, похоже, от боли.

— Ты вводишь добропорядочных леди в заблуждение этим своим недоразумением на пальце! Неужели же не ясно? Я вот сейчас буквально в разгаре миссии по спасению твоей судьбы! Спасибо ещё потом скажешь.

— Это несомненно, ты только не выкручивай руку-то так! Оу! Ау!

— Потише, мужчина! Ещё не то подумают за дверью! Мне подмоченная репутация ни к чему. Слушай, ты когда женился-то? Лет двадцать назад?

— Ну примерно…

— Сидит зараза, как припаянное! Ты не снимал его, что ли, ни разу?

— Нет. А зачем?

— Мало ли, может у друга своего подглядел.

— Нет, это не про меня.

— Верный муж?

— Вроде того.

— Что вот прямо так уж и ни разу?

— Железно ни разу.

— Ну ты действительно принципиальный!

— А вот ты мужу изменяла?

— У меня его не было — это раз. И моя верность зависела бы от мужа — это два. Но если тебя интересует самый важный и любимый вопрос всех парней — то нет, у меня не много опыта, и я за ним не гоняюсь.

— Тебе просто некогда.

— И это правда.

— А если бы, скажем, жизнь подкинула возможность окунуться в новые ощущения с человеком, к которому тебя влечёт, но при этом ты уже была бы в вялотекущих давних отношениях. Твои действия?

— Отношения могут быть и вялотекущими, а любовь — она либо есть, либо её нет. Любимым я не изменяю, проблема одна — любимых нет.

— Ну вот этот новый человек — он как раз кандидат на любовь…

— Лео, — перебиваю его, — не мудри. Ни одна женщина в здравом уме не стала бы изменять любимому мужчине, с целью потенциально влюбиться в другого! Это бред.

— Нет, ты всё-таки выкрутишь мне палец…

В этот момент в дверь раздаётся стук. Я замираю, Лео зажимает рот рукой, чтобы не издавать звуков.

— Кто там? — спрашиваю.

— Сейчас же откройте дверь! — требуют с той стороны.

— Прямо сейчас?

— Сию секунду откройте!

— Боюсь, это невозможно. Я в самом разгаре большого физиологического процесса… не маленького… Зайдите минут через пятнадцать!

Лео горит.

— Что ты ржёшь?! — шиплю на него и сама стараюсь не потерять трезвость, ибо угар душит.

Он не может говорить, только мотает головой.

— Сейчас же прекратите! Пассажиры видели, что вас двое!

— Им показааалось! — ору, сквозь смех.

В этот момент, кольцо слетает с пальца моего пациента. Он удивлённо вскидывает брови и перестаёт смеяться:

— У тебя получилось…

— А ты сомневался?

— Конечно, нет! Я уже говорил: сомнения на твой счёт чреваты, — криво скалится.

В дверь снова стучат, на этот раз с некоторым психозом:

— У вас будут большие неприятности! Полиция Торонто…

— Что полиция Торонто? — Лео отпирает дверь и выходит первым.

— Вас ждёт как минимум штраф и социальные работы за хулиганство!

Лео приподнимает очки:

— У меня болят глаза. Моя соседка любезно согласилась помочь с каплями, — предъявляет ей белый флакончик. — С каких это пор помощь ближнему — хулиганство?

Стюардесса Моник впадает в состояние некоторого оцепенения. Её мозг распадается, будучи неспособным установить адекватные причинно-следственные связи и понять, на каком именно повороте её обошли — слишком серьёзен и представителен на вид уже знакомый ей пассажир.

— Да-да, я помню, Вы любите математику… — бормочет, совершенно уже растерявшись.

Именно в этот момент с противоположного конца самолёта подлетает Клэр:

— Моник, всё в порядке. Это просто недоразумение…

— Извините, — совсем тушуется Моник и включает заднюю.

- Задолбали эти парочки в туалетах, — сокрушается Клэр.

— Да ладно? Что так часто? — интересуюсь.

Клэр с прискорбием вздыхает:

— Гораздо чаще, чем ты думаешь. Грёбаный Высокомильный клуб! И представь, регулярно застревают в унитазе — это самое страшное — не вытащишь.

— Как это застревают?

— Ногами, Лея! Ладно, я пошла работать, — убегает.

А мимо нас снова пролетает с пледом Моник — неловко улыбается, мол, «ещё раз извините меня».

— А она симпатичная, — признаю вслух.

Лео согласно кивает. Потом прячет флакон с каплями в карман рубашки, а кольцо быстрым движением надевает обратно на палец.

Теперь оторопеваю я:

— Ты что сделал?!

— Прости, но я тут подумал: если оно будет не на пальце — я его точно потеряю. Пусть пока… так, — снова трёт глаза. — Как же пекут…

— Это совесть.

— Нет, конъюнктивит.

— Совесть.

Он отнимает руки от лица и, не надевая очки, смотрит своими изумрудными, воспалёнными, а потому дьявольски соблазнительными глазами в мои.

— Ты женат, — цежу сквозь зубы. Настроение не на нуле, а в адской минусовой степени. Он что? Тупо надо мной прикалывается?

— Нет, — качает головой. — Я не женат. Уже почти год, как.