Нежная душа. Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 36

Вошла сестра Викторианна и ворчливым тоном заявила, что всем пора спать. Эрмин с чувством огромного облегчения последовала за ней. Единственное, что огорчало ее — рано утром им придется продолжить путь в Квебек. Она улеглась на раскладную кровать, не раздеваясь, только сняв ботинки, и приложила сына к груди. Комнату заливал розоватый свет ночника. Мебель была скромной, современной. Рядом, на матрасе, разложенном на полу, уже спала Шарлотта.

— В монастырской школе комнаты были уютнее, сестра, — заметила молодая женщина. — Я же просила не ставить для меня кровать, мне бы хватило места рядом с Шарлоттой.

Монахиня только отмахнулась. Она легла и погасила лампу.

— Эрмин, мне не терпелось поговорить с тобой наедине. Ты все еще хочешь попасть в Квебек? Я признаю, у тебя прекрасный голос и ты достигла замечательных успехов в пении, и все-таки я считаю, что ты поступаешь необдуманно. Почему твой муж позволил тебе ехать одной? А твоя мать? Насколько я поняла, вы нашли друг друга. Ей следовало бы поехать с тобой.

— Сестра, простите меня! Я вам солгала. Я решила пройти прослушивание, не сказав об этом семье. Это было глупо и безответственно, я согласна. Но не волнуйтесь, завтра я вернусь домой, в Валь-Жальбер.

— Спасибо, Господи! — вздохнула сестра Викторианна. — Я очень рада, моя крошка, что ты послушалась моего совета. А теперь, когда у меня стало легче на душе, расскажи, как ты нашла свою мать.

Эрмин в нескольких фразах изложила грустную историю Лоры: рассказала об амнезии, о том, как Лора повторно вышла замуж за богатого промышленника и как они встретились в отеле «Château Roberval». Она поведала, как выяснилось, что дама в черном, которая слушала ее пение, сидя за столиком в глубине ресторана, — ее мать, но не стала упоминать о постыдной попытке Жозефа Маруа шантажировать Лору, богатую вдову.

— А потом мама переехала в Валь-Жальбер, чтобы быть рядом со мной. Она купила дом сюринтенданта Лапуанта. Элегантная одежда, которая сейчас на мне — это ее подарки. Иногда я ношу мамины платья, у нас один размер. У моей матери доброе сердце. Шарлотта ослепла бы, если бы мать не оплатила ее операцию.

Потом Эрмин рассказала монахине о Тошане и о рождении Мукки в хижине на берегу Перибонки.

— У меня есть все для счастья, сестра Викторианна, и поверьте, я жалею о своей выходке!

— Странно, на тебя это не похоже — лгать, таиться. А что стало с твоим отцом?

— Он умер в 1916-м в тех краях, где живет мать Тошана. Я была у него на могиле. Знаете, сестра, я очень рада, что повидалась с вами, что вы работаете в этом санатории. Сердце кровью обливается, когда я думаю о Жореле, таком маленьком и таком больном! Для меня было огромным счастьем петь для этого несчастного ребенка и для остальных пансионеров.

— Я каждый день молюсь об их исцелении, — сказала монахиня. — Туберкулез — ужасная болезнь. Несмотря на принимаемые меры по обеспечению гигиены, недуг распространяется и поныне. Здесь, в санатории Лак-Эдуара, проживает в среднем двадцать пансионеров из обеспеченных семей. Но большинство больных туберкулезом — бедняки, и учреждений, где их могли бы лечить бесплатно или за умеренную плату, очень мало. Домашняя прислуга, фермеры, рабочие часто скрывают, что больны, и заражают окружающих. Нужно было бы открыть санаторий и в Робервале, места там прекрасные. Воздух свежий, рядом озеро. Я знаю, что сестры-августинки, которые работают в центральной больнице Сен-Мишель в Робервале, много лет вынашивают подобные планы [22]. И это будет санаторий для бедняков! Если у меня к тому времени останутся силы, я бы с удовольствием пошла туда работать. Там мне было бы лучше.

— Вы даже не думаете об отдыхе, дорогая сестра Викторианна?

— Я отдохну в раю, моя крошка! — ответила монахиня. — А теперь пора спать. Значит, завтра возвращаешься домой?

— Да, обещаю.

Восстанавливающий силы сон пришел к молодой женщине тотчас же. Но в пять утра сестра Викторианна встала, потому что кто-то постучал в дверь ее комнаты. Это была Бадетта, тепло одетая, взбудораженная.

— Я пришла сказать Эрмин, что локомотив починили, а пути освободили. Поезд уже стоит здесь, на вокзале Лак-Эдуара. Пассажиров просят занять свои места в вагонах.

— Она не поедет дальше, мадам! — объявила монахиня с ноткой гордости в голосе.

— Вы в этом уверены? — переспросила Бадетта. — Как жаль! Я так радовалась, думая, что мы доедем до Квебека вместе!

Эрмин села на кровати. Окинув комнату сонным взглядом, она сказала тихо:

— Да, я остаюсь в санатории. Утром я сяду на поезд, который отвезет меня обратно в Шамбор. Спасибо, что пришли предупредить меня. До свидания, Бадетта! Мне было очень приятно с вами познакомиться!

Удивленная, журналистка попрощалась. Было очевидно, что она расстроилась, более того, в глазах у нее стояли слезы.

— Когда будете в Квебеке, прошу, навестите меня! Вот визитная карточка с моим адресом. Я угощу вас чаем и покажу мои рассказы.

— Спасибо огромное, Бадетта! Обещаю, я приду к вам в гости, и для меня это будет большим удовольствием.

— Хочу, чтобы вы знали, — добавила журналистка, — я вас не забуду. Вас и ваш голос, ваш великолепный голос, который еще долго будет звучать в моей душе. Что ж, до свидания!

Сестра Викторианна попрощалась с Бадеттой коротким раздраженным кивком. Эрмин легла снова, украдкой бросив взгляд на кусочек картона, где жирным шрифтом было напечатано: «Журналистка». Сестра-хозяйка поспешила закрыть дверь. Эрмин погладила Мукки по щеке и заснула. Через час она вновь проснулась. Сердце ее билось так, что в груди болело, — настолько сильные эмоции она испытала, увидев странный сон.

«Я не хочу! Не хочу видеть такие сны!» — подумала Эрмин. Глаза молодой женщины были полны слез. Она прижала сына К груди.

Комната была пуста. Должно быть, сестра Викторианна и Шарлотта спустились в кухню. Молодая женщина перевела дыхание, как если бы ей действительно пришлось бежать по снегу ночью, испуганной волчьим воем.

«Я пыталась догнать сани, запряженные огромными псами, которые сердито рычали. Кто-то увозил от меня Мукки, однако тот был старше, таким, как маленький Жорель. Он звал меня на помощь, но я не могла догнать похитителя!»

Эрмин показалось, что она вспомнила лицо мужчины, укравшего у нее сына. Оно было бледным, кожа да кости.

— Я знаю, человек из сна похож на этого больного, Эльзеара Ноле! — вполголоса сказала она себе. — Ничего удивительного, что он мне приснился: несчастный и впрямь напоминает привидение.

Немного расстроенная, она накормила и перепеленала Мукки, потом устроила его поудобнее в коляске. Мысль, что сегодня же вечером она будет в Валь-Жальбере, успокоила молодую женщину, и она отправилась на поиски монахини и девочки. На первом этаже санатория стояла полная тишина. От горожан-захватчиков не осталось и следа. Столы в столовой были расположены в образцовом порядке. Шарлотта, напевая себе под нос, расставляла тарелки.